ГОРЬКАЯ УЧАСТЬ ПАМЯТНИКОВ, ИЛИ ОДИН ДЕНЬ В ТОБОЛЬСКЕ
Говорят, жемчуг нужно носить. Не соприкасаясь с телом человека, он мутнеет, стареет, теряет свою привлекательность. Так и памятники: если их не касаются руки, не согревает тепло человеческого дыхания, они умирают.
В Тобольске я проездом. Завтра по утру придет «Метеор» и – вниз по Иртышу – увезет меня в далекие северные края. Надо бы успеть пробежаться по городу, глянуть хоть краешком глаза на город-музей, памятник под открытым небом, прикоснуться к его истории. Восхититься его красотой и оплакать горькую его участь.
Руины, «охраняемые» государством
В 1961 году Тобольский краеведческий музей преобразовали в историко-архитектурный заповедник. В него вошли, помимо Софийского двора – центра заповедника, пять церквей: Спасская, Петропавловская, Захарьевская, Михаило-Архангельская, Крестовоздвиженская.
Спасская церковь (1710 г.) заперта в каменном мешке, окружившего ее города. На ней нет купола.
Захарьевская (1752 г.) – празднично-ликующая кудрявая церковь Елизаветы и Захария на торгу – центр комплекса Базарной площади, образованного улицами и торговыми рядами. По словам исследователей, «Захарьевская церковь являет собой зрелый и совершенный образец того барокко, которое историки культуры именуют сибирским барокко. Благородством своих пропорций она украсила бы любой город».
У Захарьевской – своя история. В тридцатые в ней устроили что-то вроде пересыльного лагеря: здесь останавливались ссыльные, потоками стекавшиеся в стольный град Тобольск со всех городов Урала и Зауралья, - в храме они жили в ожидании дальнейшей отправки пароходами на север. Рассказывают, что в церкви в несколько ярусов были сколочены нары. Однажды они не выдержали веса лежащих на них людей и рухнули вниз.
А теперь повернем на улицу Семакова, бывшую Рождественскую. Она была названа так по Рождественской церкви, построенной еще в 1744 году. Церковь, - вернее, то, что от нее осталось – и сейчас еще стоит в самом начале улицы. На крыше придела проросла рябина. Если фасад со стороны улицы почти не тронут, то с противоположной стороны стены разрушены так, как будто по ним били из тяжелых орудий. Внутри не уцелело ничего. Нет даже следов росписей или хотя бы штукатурки – голый кирпич. Низкие тяжелые сводчатые потолки, метровой толщины арки. И над всем этим – обезглавленный купол.
Вот что странно: наверху, в куполе – единственная частично сохранившаяся фреска. Скорее всего, там была изображена троица, но две боковые фигуры осыпались, оставив после себя лишь пятна белой штукатурки. И фигура Христа в церкви превратилась… в ангела с белыми крыльями. Скорбно взирает он с высоты на мир, в котором царят разруха и скверна. На всем этом «благолепии» - знакомая табличка: «Охраняется государством». Что охраняется? Руины? И от кого? От самого государства? Вот парадокс нашего времени: государство охраняет, государство и разрушает. Рождественская церковь принадлежит Российской Федерации. Пользователь – Тобольско-Тюменская епархия. На деле – церковь предоставлена сама себе и продолжает разрушаться.
В 30-е годы вынужденно разобрали Богородицкую церковь под горой: размещенный в ней гараж привел ее в аварийное состояние. Богородицкая церковь, украшенная самобытной оградой, исчезла навсегда, оставив по себе одно воспоминание – фотографию в музейной витрине.
Призраки в тюремном замке
Я сижу в тюрьме. Сюда пускают всех. И выпускают, к счастью, тоже всех.
Тюремный замок стоит на высоком берегу Иртыша полторы сотни лет. Простоит еще столько же: полуметровой толщины кирпичные стены с успехом выдерживают испытание временем. Коридоры здесь длинные, гулкие и очень холодные, несмотря на жаркое лето. Потолки высокие, звуки голосов посетителей тюрьмы разносятся из конца в конец, теннисными мячиками отскакивая от тяжелых, обитых железом дверей бесконечной вереницы камер. Тюрьма пустует уже 14 лет, но за то время, что в ней располагается уникальный единственный в России музей, здесь не стало ни теплее, ни уютнее. Страшно – вот, пожалуй, то слово, которым можно выразить свои ощущения. Страшно идти по сырому, промозглому коридору. Страшно даже заглядывать в клетки для людей, где всей «мебели» - железная кровать и «параша». Солнце не проникает в камеры сквозь железные жалюзи на крохотных окнах. Минуту посидела на голых металлических прутьях «спального места» камеры № 154 – и уже захотелось бежать. Как в таких условиях годами могли существовать и не сходить с ума люди?!
Тобольский тюремный замок, по легенде, был построен благодаря Александру II , который, побывав в этом городе в 1837 году, был поражен убогостью ранее действовавшей тюрьмы и обещал похлопотать о строительстве новой. Интересно, что выстроили тюрьму на той же площади, где расположились Тобольский кремль и монастырь. Первоначально она планировалась как пересыльно-каторжная, для пересылки заключенных на восток – в Забайкальск и Нерчинск. Среди самых известных ее «постояльцев» - Ф.М. Достоевский и М.В. Петрашевский (1850 г.), Н.Г. Чернышевский (1864 г.), поэт Михаил Михайлов, автор прокламации «К молодому поколению» (1861 г.), В.Г. Короленко (1881 г.). Через тобольский тюремный замок прошли участники знаменитого польского восстания 1861 года.
Кстати, одна из самых известных фигур – знаменитый фальшивомонетчик Игнатий Цезик. Даже в тюрьме у него были обнаружены медные пятаки для изготовления фальшивых печатей! Цезика несколько раз выпускали на свободу, но он вновь начинал заниматься своим промыслом. В конце концов его определили на вечное поселение под Тобольском – под надзором полиции.
В начале двадцатого века тюремный замок потрясли два восстания заключенных. В 1907 году участники революционного восстания пытались защитить свои права. В результате тридцать человек «политических» были приговорены к смертной казни. Вешали заключенных по очереди. Пока один бился в агонии, остальные смотрели. Говорят, тюремный врач не выдержал этого зрелища и сошел с ума.
В 1918 году восстание подняли заключенные в тюрьме красноармейцы. Против безоружных были брошены войска. Пятьдесят семь человек было убито, двадцать – ранено, сорок семь – якобы пропало без вести. На самом деле их забросали гранатами в тюремном погребе. К слову, из нападавших лишь один солдат был убит (история сохранила его имя – Федор Пуртов), два человека ранены и три – контужены. Именно после этого восстания заключенных начали отправлять на «баржах смерти» на север – в Томск они приходили уже пустыми.
В 1921 году во время кулацко-эсеровского мятежа в Тобольской тюрьме было расстреляно 65 человек – комсомольцев и коммунистов. Им ломали конечности, отрезали носы и груди, на некоторых трупах было обнаружено до 160 штыковых ран.
Советская власть здесь тоже «хорошо» отметилась: с 1937 по 1941 год в тюрьме было расстреляно две с половиной тысячи человек. Только в ночь на 14-е октября 1937 года у алтаря уникальной тюремной церкви во имя Александра Невского, построенной руками заключенных, расстреляли 217 человек!
Говорили, что невинно убиенных закапывали здесь же, в тюремном дворе, между больничным корпусом и корпусом № 1, - самым старым, построенным для особо опасных преступников. Но раскопки, проведенные этим летом, показали, что это не так. Следов захоронений у стен тюрьмы, на полутораметровую глубину уходящих в землю, не обнаружено. Зато обнаружено подземелье – кирпичное и очень прочное, со сводчатым потолком и штольней, уходящей куда-то вниз, под фундамент здания. К сожалению, этот своеобразный «коридор» перекрыт мощным завалом. Так что сотрудникам музея еще предстоит открыть тайну тюремного подземелья.
Кабинет последнего царя
На бывшей Благовещенской площади, ныне улица Мира, находится здание районной администрации, бывший дом тобольского генерал-губернатора, еще раньше – дом купца Куклина, построенный в 1788 году. Это и архитектурный памятник времен становления тобольского каменного гражданского зодчества, и исторический: начиная с 1833 года в нем бывали многие декабристы по делам, связанным с пребыванием их на поселении. Этот дом дважды принимал царственных особ. Первый раз в нем останавливался, будучи в Тобольске, Александр II , а спустя 80 лет здесь обитали Николай II и его семья.
О музее последнего императора всея Руси в прессе писали не раз. Стою, задрав голову, изучаю приют тобольских изгнанников, и тут на втором этаже открывается окно, и девушка в белой блузке машет мне рукой: мол, заходите! Суббота. Администрация не работает, но суровый охранник пропускает в музей любопытных туристов. Поднимаюсь по ступенькам круглой лестницы на второй этаж, переступаю порог царского кабинета. История, какой бы она ни была, - всегда свята, идет ли речь об императоре или крестьянине из забытой богом деревеньки.
Царский кабинет открыли для посетителей 13 августа 1996 года, через 79 лет после того, как семья Николая II , прибыв пароходом из Тюмени, вошла в этот дом. Оригинальных вещей здесь сохранилось немного, разве что деревянные стулья. Может быть, еще стол. Таких столов, говорят, в Тобольске было всего два; один из них хранится в железнодорожном музее. Долгое время считалось, что этот сняли с царского поезда, когда семью увозили в Екатеринбург, но версия не нашла своего подтверждения. К тому же, если рассуждать логически, зачем было царю увозить из Тобольска стол?! Так что вполне возможно, что мне удалось сфотографироваться именно за столом Николая II.
Интерьер кабинета запечатлен на старых фотографиях и воссоздан по ним. Как, например, диван – точная копия того, что стоял здесь в 1917 году. А из личных вещей царя сохранилась икона Тобольской божьей матери, преподнесенная тоболяками Николаю II 6 декабря 1882 года, в день его именин.
Из окна кабинета открывается вид на Архангельскую часовню. Ее построили в 1887 году к трехсотлетию Тобольска и в ознаменование 50-летия пребывания в городе императора Александра II . Когда-то часовню окружал чудесный сад. Сейчас остались от него только редкие деревья. Сама часовня смотрит на белый свет слепыми черными глазами – окна выбиты, а проемы забраны ржавыми решетками. Внутри темно и пусто. В годы Советской власти крест с часовни скинули, а вместо него – очень в духе времени – водрузили самолетик.
Перед часовней зачем-то выстроили кинотеатр. Символично: он рухнул в 1991-м, когда распался Советский Союз. На его месте остались лишь каменные плиты. А на часовню вернули крест.
Полигон для вандалов
День, посвященный Тобольску, закончился на кладбище. Нет, это не к тому, что к вечеру я уже напоминала живой труп, едва передвигавший ноги. Для Тобольска, да и вообще Сибири, Завальное кладбище – все равно, что для Москвы – Новодевичье или Ваганьково. Здесь похоронены люди, чьи имена составили бы честь любому столичному погосту. И надо хоть в этом отдать должное Тобольску: в отличие от Тюмени, старейшее городское кладбище сохраняется в более-менее приличном состоянии. Может быть, потому что оно не закрыто, и захоронения здесь продолжаются.
Тобольскому Завальному кладбищу без малого три сотни лет. По всем канонам оно должно было быть уже закрыто уже несколько десятилетий назад. Во-первых, возникнув в XVIII веке за городской чертой, за валом, когда-то окружавшим вновь выстроенный Тобольск, сегодня оно находится почти в центре города, тем более – в его исторической части. Во-вторых, места для новых захоронений там давно нет. И, в-третьих, Завальное кладбище – это объект культурного значения, иными словами – памятник.
Но до этого весьма немаловажного обстоятельства, похоже, никому нет никакого дела. Вопреки всему, Завальное кладбище продолжает оставаться действующим некрополем. Другого в Тобольске просто нет. Смешение эпох и надругательство над историей и памятью предков – вот, пожалуй, самые мягкие слова, какими сегодня можно охарактеризовать состояние Завального кладбища.
Ряд захоронений последних лет совершенно исказил первоначальный облик векового места последнего упокоения тоболяков. Помпезные мемориалы из красного мрамора и белого гранита, высеченные в камне в полный рост фигуры местных авторитетов заслонили историческую часть кладбища. Можете себе представить степень тщеславия родственников одного из усопших, воздвигших на его могиле точную копию памятника Ермаку, что возвышается на Чувашском мысу над Иртышом? Среди современной безвкусицы останки – по другому не скажешь – старинных надгробий: бесхозные памятники с полустертыми надписями, сброшенные с постаментов, разбитые плиты, почти сравнявшиеся с землей могилы…
Современные захоронения нередко производятся на месте старых, причем поистине с русским размахом. Этим мемориалам мало места среди скромных могил XVIII века – начала XIX веков. Они теснят надгробья, перемещают их, нередко и уничтожают. А между тем на Завальном кладбище 14 объектов культурного наследия: 13 могил и церковь Семи отроков. Но, увы, до сих пор нет документов, подтверждающих их статус, - паспортов памятника истории и культуры. Эти паспорта должны были утвердиться министерством культуры, теперь – правительством РФ. Должны, но…
Церковь Семи отроков, последняя приходская церковь старого Тобольска, в отличие от большинства тобольских храмов – действующая. Она тоже памятник, причем не только истории, но еще и памятник человеку, построившему ее в 1776 году – «геодезии сержанту Андрею Абарину». Где упокоились косточки геодезии сержанта – неизвестно, но имя, как и церковь, сохранилось в веках. На Завальном кладбище своеобразную колонию образуют семь могил декабристов по обе стороны главной кладбищенской аллеи. Вокруг стоят вековые березы, липы, ели, а над могилами А.М. Муравьева и Ф.Б. Вольфа странная высоченная лиственница – стоит, чуть наклоняясь, в вечной скорби.
По другую сторону похоронены Башмаков и Семенов, за ними – Краснокутский, Кюхельбекер – знаменитый Кюхля, друг Пушкина, и Барятинский. Первоначальные памятники над могилами декабристов в большинстве своем не сохранились. Как, например, плиты с могил Башмакова и Семенова.
Еще во времена революции пострадал один из двух памятников над могилами Муравьева и Вольфа – великолепный крест со скульптурным изображением распятого Христа. Кстати говоря, нет никаких сведений об авторе этих монументальных сооружений и времени их установки. Есть лишь предположение, что их установил в середине прошлого века сын Муравьева. В 1918-1919 гг. с памятника было похищено изображение Христа, погнут чугунный крест (это какую же силу надо было приложить!), похищены фигурные крепления и даже чугунные плиты. В 20-е годы памятник провалился.
Вот что интересно: в 1988 году готовилась учетная документация на могилы декабристов. Тогда же была сделана фотография – скульптуры Христа на кресте не было. Сейчас памятники обрели первозданный вид – Христос вернулся. Но кто его установил и когда? В областной инспекции по охране памятников таких сведений нет.
За церковью Семи отроков с трудом можно видеть два невзрачных надгробья за чугунной оградкой. Они совсем потерялись на фоне роскошного захоронения начала XXI века, неизвестно каким образом получившего «прописку» в самом центре исторической части кладбища. За оградкой – могилы Петра Ершова (между прочим памятник федерального значения) и его жены. В начале 70-х годов прошлого века с надгробья была сбита скульптура крылатого ангела, опиравшегося на четырехконечный крест. Патологически не везет автору «Конька-Горбунка»: надругались над могилой, а потом снесли в утиль бронзовый бюст, стоявший в городском сквере.
На Завальном кладбище похоронил свою жену Е. Рубановскую Александр Радищев. Здесь лежат великий просветитель П.А. Словцов, Павел Грабовский, украинский поэт, участник польского восстания, отец Бориса Грабовского, изобретателя телевидения. Художник и просветитель Михаил Знаменский покоится недалеко от декабристов. Первоначальный памятник на его могиле не сохранился. Было сооружено надгробие, но надгробная плита, снятая во время ремонта, почему-то так и осталась за пределами могилы – она была прислонена к одной из соседних оградок. Это в каком же состоянии нужно было находиться, чтобы забыть закрыть могилу!
С могилы И.П. Менделеева, отца великого химика, была похищена икона Божьей Матери, а в 1976 году сломан подлинный лепестковый мраморный крест. И это самые известные могилы, памятники! А что же творится с теми, что прячутся за деревьями, в зарослях кладбищенских кустов, там, куда не заглядывают сторожа и посетители? Вопрос риторический.
Издавна кладбище было святым местом. Сюда приходили не только плакать, но и молиться, думать о вечном и о бренности бытия. Сегодня – это полигон для вандалов.
Ольга ОЖГИБЕСОВА,
Специальная съемка Геннадия КРАМОРА.
«Уральский следопыт», № 7, 2006 г.
