РАСТОРГУЕВСКАЯ ЖИЛА И ЗЕМЕЛЬНЫЕ СПОРЫ
- Правду я говорю, Карюха?!
Карюха согласно кивает огромной лошадиной головой, и ребята хохочут…
- Не смейтесь над старушкой, она вас вдвое старше!
- А сколь ей годов?
- Двадцать четыре, милые.
- А тебе, дедушка Семен?
- Шестьдесят два… Подкинь-ка, Степка, гнилушку на огонь-то – пускай подымит на Карюху – отгонит он нее мух-то… Ох, старая стала, а башкирцам на махан отдавать жалко…
Старик повалился на седло и повел свою историю:
- Мы ведь с Карюхой-то люди подневольные…
- Дак ведь Карюха – лошадь, а ты говоришь, что людь она…
- Ха… Дак ведь тоже божия душа!.. Как Расторгуев-то купил у госпожи нашей Ирины Яковлевны Хлебниковой Нязепетровский завод, в восемьсот девятом году, так нам с Карюхой и повелели перебираться сюда, на речку Шемаху, завод строить. Много нас тогда приехало. И все начали селиться на правый берег речки. от самой Демидовской плотинки и вниз… Ну, были которые и там селились с пристанскими по берегу Уфы, но больше тут, на Шемахе. У пристанских-то уже пашни, покосы за рекой Уфой были – на башкирских землях, между речками Тюльгашем и Дубовкой. А нам, заводским, стало быть, стали давать тут в Шемахинской даче. Потому-как ее ведь тоже Расторгуев купил, только уж у Демидова, вместе с Кштымскими, значит, заводами, и тоже в восемьсот девятом году. Нам землю-то дали сперва за Мостком… Распахали мы два переезда, а потом вот тут, за Топкой, четыре. Сенокос-то у нас есть – по Ближней речке… Но теперь не хватает - едоков-то прибавилось, скотины тоже. Теперь вот за речкой Кильды велят косить, а там уже мужики с Михайловского завода двадцать лет как косят – скандал пошел!.. Губины-то наследники бают, что Расторгуев эту землю, от Кильды до самой Кубы, Михаилу Губину еще в восемьдесят девятом году подарил… И будто у них от Расторгуева дарственная бумага есть на целых три тыщи десятин.
- Дак че он подарил-то?.. Дурак что-ли?
- Дурак не дурак… а промашка, видно, вышла: сразу-то он не собирался завод на Шемахе строить, а потом огляделся: руды-то в Кыштыме много – чугуна сколь хошь плавь, а воды в Кыштыме мало – чугун в железо переделывать. Вот здесь и построил передельный завод.
- Ты, дедушка Семен, сам Расторгуева-то хоть раз видывал?
- Да где ж мне его видывать-то… Жил он в Екатеринбурге, а тут его прикащики да смотрители.
- А там-то он че?..
- А кто его знает че… Говорят, на золото он удачливый был. Веры был старой, ну вот как наши кержаки, а Бог-то ему и помогал… Будто строил он дворец в Екатеринбурге. Нигде такого не было. И во дворце этом молельни наделал. Староверы со всего Урала ездили в этот дворец Богу молиться, да и сейчас будто ездят. И во дворе этого дворца будто золотая жила была. Наберет он золота из этой жилы, наделает денег и строит… и дворец этот, и завод наш заодно. Вон ведь завод-то наш баской какой…
- И никто у него из этой жилы золота не воровал?
- Хы!.. Не такая это жила была. У него жилу-то казенные чиновники проверяли. Придут, а жила вся из белого камня, и никакого золота нет… Уйдут – и золото является в камне.
- А сейчас?
- Ну так он уже семь лет как умер…
- Так а жила-то?
- Жила-то, может, и есть, а золота нет – Харитонов, зять его, с Богом видно не того обхождения.
- Колдун, может, был этот купец Расторгуев?
- То одному Богу ведомо… На заводах Кыштымских у Демидова золота тоже не было, а как Расторгуев их купил, и золото появилось. Теперь вон каждый год по пятьдесят пудов наследницы его добывают…
- А у нас на Шемахе зачем золота нету?
- Так, видно, за недосугом Расторгуев-то сюда не приезжал, и места такого не показывал.
- А в Нязепетровском заводе – на Нязе реке?
- А тоже, поди, не бывал…Да и место, видно, здесь неудачливое. Еще мой дед мне сказывал, что как купец Петр Осокин в 747 году стал на Нязе завод строить, так все у него неудачи и неудачи… И плотину Нязя разорвала, и мельницу водой унесло… Медная руда нашлась, а потом скрылась. Мосоловы братья купили у Осокина завод. Это в 751 году. А уж в 760 году рассорились. Оставили на заводе брата Ивана Большого. И он… два года похозяйствовал, а в 762 году отдал завод купцу Якову Петрову. Пришел к Якову Емелька Пугачев и все разорил. Это уж я помню. Вот до чего неудачливое место.
- А потом?
- А потом уж дочь Якова Ирина Яковлевна, генерал-лейтенантша Хлебникова, заводом владела. Они дворяне были, в заводских-то делах не разумели. Ирина, купеческа дочь, вела дела-то… Мы ведь при ней вторую домну строили… А как Расторгуев купил наш завод Нязепетровский, другую-то домну приостановил. Потому как руда далеко, а в Кыштыме близко. Вот и стал он чугун-то плавить в Кыштыме, а в Нязепетровском и в Шемахинском железо делать. Теперь в Нязепетровском – двадцать семь молотов, а мы уезжали в Шемаху в 809 году, так там только восемь было.
Вообразил я ненароком эти разговоры и заинтересовался. Особенно «сказаниями» деда Семена. Пошел в архивы, библиотеки, и оказалось, что все правда, кроме, конечно, хитростей золотой жилы.
В Свердловском госархиве есть «Ландкард Дачам госпож наследниц Расторгуева». На этой карте земли, купленные Расторгуевым у Демидова и Хлебниковой в 1809 году, составляют неделимую площадь в восемь тысяч квадратных верст. Река Уфа от истока ее и до устья реки Серги (это 230 верст, протекала по этой территории и работала на перевозке железа в Россию. Нет никакого сомнения в том, что Расторгуев покупал эти земли с уверенностью, что в пограничных с Миасской долиной площадях он будет добывать золото. Так оно и получилось – и дед Семен не ошибся – пятьдесят пудов в год давали Кыштымские прииски… (Ф. 24. Оп. 23. Д. 5170).
В деле 5170 около 350 листов бумаги. Кроме пяти прошений к царю, оно содержит много документов, сочиненных в уральском Горном правлении, в заводских Каслинской и Сергинской противоборствующих конторах, межевых конторах и прочих… даже в Сенате.
Например, исправник Каслинского завода Макар Ботышев рапортует в Уральское правление: «…Доверенные наследниц Харитонов и Зотов меня не слушаютца, и хотя я оштрафовал Харитонова за порубку леса Шемахинским заводом в спорном участке по речке Кубе, рубка продолжаетца. 7 июня 1829 года». А Харитонов отписывается: «Представляем право наследникам Губина разбиратца в споре судебным порядком… П. Харитонов, март 1830 г.».
« В мае 1830 года на спорных землях собрались прикащик Сергинских заводов Сычев, поверенный Владимиров, прикащик Шемахинского завода Яков Савельев и лесосмотритель Назар Золотов, поверенный Каслинского завода Митрофанов, но к примирению не пришли… Обязательство о нерубке леса в спорных лесах шемахинцы подписать отказались…»
А за сим в Горное управление поступил рапорт из Сергинских заводов, что «Шемахинский завод срубил 542 сосны, 274 березы, да нарублено и не увезено дров 96 сажен». Туда же пишет и исправник Каслинского завода Кожин: «…предписано мной на личную ответственность смотрителя Шемахинского завода Копылова… крестьяне самовольно накосили 1000 копен сена в спорном месте, а крестьяне Михайловского завода 465 копен, да в бесспорном 650… 5 сентября 1833 года».
Так дело тянулось с 1826 по 1835 год. И вот: «Правительствующий Сенат, рассмотрев спорное дело… предлагает Сергинско-Уфалейским заводам искать право на землю в уездном суде, оставя пока оную у того, кто владел ею до спора. С тем, однако, что рубка леса воспрещается с обеих сторон до окончательного решения спора…»
Документы дела 5170 интересны и тем, что в них раскрываются более важные даты и события «…но поколику оная Сорокинская Пристаньс принадлежащею ей Шемахинскою дачею, равно как Кыштымские и Каслинские заводы дошли к Расторгуеву по купчей 1809 года от Демидова и в том же году вся та недвижимость заложена им Расторуевым ему ж Демидову сроком на семь лет и несколько месяцев, следовательно, выдача той купчей на Кубинскую землю была бы и тогда незаконной… и во-вторых, по Указу 30 декабря 1802 года никакое заводское мнение не переводица без дозволения Горного Правления… Заводы Расторгуева будучи в залоге у Демидова по 25 сентября 1825 года состояли под запрещением и наследницы вошли во владение не по одному наследию, но и по приобретению заводов от Демидова ценою покупки заводов, следовательно только от воли их зависит давать или не давать Губиным купчую на Кубинскую землю 3025 десятин»…
Таким образом, выясняется, что происшедшая в 1809 году между Львом Расторгуевым и Петром Демидовым купля-продажа имела сложное пятнадцатилетнее продолжение. В купчей записано, что Демидов «получил» за заводы от Расторгуева деньги. Но оформлен и другой документ, по которому Расторгуев «получил» те же самые деньги от Демидова в кредит и под эти деньги заложил ему те же самые заводы на семь лет и несколько месяцев, то есть до 1 января 1817 года.
Получив заводы в полное хозяйственное распоряжение, Расторгуев объединяет их производство с Нязепетровским и Шемахинским заводами – так, как объяснил выше пастух дед Семен. От этого Расторгуев получил новые прибыли. Кроме того, он открыл на землях Кыштымских заводов золотые прииски. Однако какие-то обоюдные интересы побудили их к продлению залогового договора. Только в сентябре 1825 года уже наследницы Расторгуева рассчитались по кредиту с Демидовым окончательно, и заводы перешли в полную их собственность. И только тогда, изыскивая пашни и сенокосы для крепостных Шемахинского завода, они обратились к землям Шемахинской дачи между речками Кильдой и Кубой, временно уступленным Губину еще в 1808 году при Петре Демидове, а затем и «самим Расторгуевым по миролюбной записи, учиненной в 1809 году в декабре…».
В то время, в 1809 году, Шемахинские крепостные предпочитали арендовать земли рядом, за рекой Уфой, чем за 20 верст по речке Кубе, которая и впадает-то в чужой Михайловский пруд. А теперь, в 1825 году, когда на башкирские земли переселились из России «припущенники», когда они рядом построили деревни и села и стали претендовать на башкирские земли – настало время возвращать отданные ранее за ненадобностью кубинские земли.
Однако наследники Губина возвращать отказались и на основании «миролюбивой записки» потребовали от наследниц Расторгуева выдать им безденежную купчую на эти 2025 десятин.
Как описано выше, эта тяжба, начатая в 1826 году, продолжалась по 1835 год, когда Правительствующий Сенат предложил Губиным «искать право на землю в уездном суде».
В архивном деле документов по разбору спора в уездном суде нет. Чем окончился спор, нам не известно, а вот на современной карте «Оленьих Ручьев» граница между михайловскими и шемахинскими землями позволяет судить, что михайловские крестьяне отстояли тогда эту землю. Так уж видно Богу угодно, что земля должна принадлежать тому, кто первым на ней поселился и первым ее обработал.
Шемаха – Екатеринбург, сентябрь 1997 г.
Павел ФЕДОТОВ
«Уральский следопыт», № 8, 2006 г.
Об авторе. Павел Федотов, бывший геолог, краевед. Уроженец села Шемахи, скрупулезно, пером архивиста и писателя исследует историю свой малой родины. Его очерки по истории Шемахи печатались в разные годы. Ныне пенсионер, живет в Екатеринбурге.
