Книги >

Юрий КУРОЧКИН

ПАМЯТНЫЕ ТРОПЫ

В НАЧАЛО КНИГИ

ВОЛШЕБНАЯ ГРЯЗЬ

Интересы журналиста — это интересы читателя. Приходится быть готовым отвечать на все возмож­ные «пять тысяч ЧТО, семь тысяч КАК, сто тысяч ПОЧЕМУ», летящие в редакцию со всех краев страны. И чем только иногда не приходится заинтересоваться, идя по следам какого-нибудь письма.

Однажды мне пришлось заинтересоваться... грязью.

Казалось бы, какой интерес, а тем более польза в грязи? Но, оказывается, есть и интерес и польза.

«Что такое сапропель? Чем он может быть полезен людям? Есть ли он у нас на Урале и где?» — до­пытывался в письме в редакцию один дотошный читатель.

Я позвонил знакомому краеведу.

- Да это, в общем-то, грязь такая, - ответил он.- На дне озер... На Урале ее много. Рассказывают, что когда-то один уральский рыбак открыл способ извле­кать из него светильный газ и парафин.

Позвонил химикам.

— Да из него не только парафин, но и многое другое научились извлекать. Кроме того, это ведь и хорошее лечебное средство.

Позвонил врачу.

— Да, лечатся... Очень полезная грязь. Ею и не только людей, но и животных лечат.

Обращаюсь к ветеринару.

— А как же! — говорит он.— Лечим и свиней, и телят, и жеребят, и птицу... Подкармливаем также этой, как вы называете грязью. Спросите-ка у животноводов.

Спрашиваю.

— Хорошая штука,— отвечают.— Животные от нее увеличивают привесы. Да и не только животные. Полеводы вам скажут, что овощи тоже увеличивают урожай, если землю удобрять сапропелем...

Я понял, что эта цепочка может увести очень далеко.

Вот тебе и грязь! Волшебная какая-то — куда ее ни примени, везде от нее польза.

Окружился научными трудами (а их набралось близко к сотне). Пошел к людям, которые занимаются изучением и применением сапропеля (а их оказалось тоже не один десяток).

И из ответа на краткое читательское письмо родился вот этот очерк о волшебной грязи, о долголетних стараниях многих людей использовать ее на службу человеку.

Лечебница Айболита

Случилось так, что открытие это сделали звери.

...Забрел как-то охотник в погоне за подранком на глухое лесное озерко и видит, что в прибрежном иле, зарывшись в него по уши, лежит тощий, покрытый паршой и болячками, дикий козел — животное, вообще-то чистоплотное. Завяз, наверное? Но не стрелять же его больного... Ушел охотник. А в следующий раз, попав на это же озерко, обнаружил там другого гостя — подраненного в прошлую охоту кабана. Похрюкивая от удовольствия, он нежился в грязи, купая в ней больную ногу.

«Ишь ты,— подумал охотник,— курорт себе тут устроили!»

А озеро и в самом деле оказалось звериным курортом и лечебницей. Только доктора Айболита не хватает. Может, он и устроил, а потом уж в Африку подался?

К чудесному озерку сходились и раненый лось, и заболевшая волчица, слетались отощавшие дикие утки и подбитый в неравном поединке коршун. Кто валялся в грязи, а кто — ел ее. Всем хватало места. Всем помогала волшебная грязь.

И поэтому, когда заболела у охотника дома свинья, привез он с звериного курорта возок грязи и устроил хрюшке грязевую «ванну» — не поможет ли? Помогло. Таким же образом стал лечить и соседских животных, прослыл по деревне коновалом.

Так или не так это было, только кто теперь расскажет - как именно. А похоже на правду. Издавна во многих уральских деревнях лечили домашних животных грязью с ближних озер.

В деревне Деевой, что возле озера Молтаево, в Коптеловском районе, ходит такое предание.

— Когда Ермак прошел, здесь казаки стали жить. И был у них такой, что коня своего как лучшего друга любил. А как-то весной конь, случись, да и заболел. Старики казаки побалакали между собой и приказали хозяину — убей коня, а то других заразит, и все мы коней лишимся. Жаль казаку коня, аж слеза ручьем идет, да как стариков ослушаться? Ну, взял он друга своего за повод и ушел из села. Ушел — и нет его...

Односельчане решили уж, что в другие места по­дался. А осенью смотрят — въезжает тот казак в село на добром своем коне, словно помолодевшие оба. Это он ушел тогда к озеру нашему, стал там купать коня в живой воде, грязью лечебной мазать и в корм ее добавлял. И вылечил. Стали опять жить да поживать.

Но в той же Деевой вам расскажут о том, как не так уж давно вылечили молтаевской грязью жеребенка, обкусанного волками (мясо клочьями висело!). Как у лошадей «мокрец» лечили, у свиней — рахит, у коров и овец — ожоги и раны. Да что жеребенок — кур и тех от чумы грязью выхаживали.

А люди?

Ну, а люди? Неужели «прозевали»?

Нет. Древние рукописи свидетельствуют о том, что еще в XIII—XV веках народные лекари знали целебные грязи. Известны даже озера, которыми пред­ки наших бальнеологов пользовались для этой цели — Сакыское (в Крыму), Танакское (под Астраханью) и другие.

Волшебной грязью люди пользуются и до сих пор.

...На берегу озера Молтаево — того самого, о котором рассказывают много преданий — раскинулся городок белоснежных уютных дачек с деревянным, ажурной работы дворцом посреди. Это грязелечебный курорт. Он построен в 1951 году, и за это время свыше двадцати тысяч больных побывали в нем.

Интересно, что предшественником его была грязелечебница, созданная колхозом «Закаленный боец» в селе Деево. Руководил ею молодой свердловский врач Николай Васильевич Орлов. Теперь он директор Уральского научно-исследовательского института курортологии и физиотерапии, автор многих трудов по грязелечению, энтузиаст и неустанный пропагандист этого метода в медицине.

Слава о Молтаевском курорте разошлась далеко. Еще бы! Там бывают такие случаи исцеления, о которых раньше разве только в сказках о живой и мертвой воде говорилось.

— Приехала к нам однажды девушка, — рассказывает массовик курорта Ю. Г. Сеначин, он же и местный «историограф», — вернее, привезли ее к нам на носилках. Глаза живые, бойкие, видно, веселая была до болезни... Пробыла у нас, как положено, месяц, и к концу уже, знаете, на костылях ходила. Придет на танцы, посидит молча и уйдет: невесело на душе... Когда прощалась, я ей и говорю: приезжайте к нам еще — танцевать с вами будем. И что вы думаете — танцевали-таки мы с ней на следующий год!

О таком же случае мне рассказали и в Тюмени, где в терапевтическом кабинете областной больницы хранится история болезни № 2853. Больной Г. В. 45 лет. Лечился грязями с 24 апреля по 9 октября 1950 года. Диагноз: ревмокардит, полиартрит. Что и говорить — нелегкие болезни!

Если опустить малоинтересные для неспециалиста подробности лечения, то итог его, зафиксированный врачами, таков: «В первые дни больного доставляли в грязевой кабинет на носилках; после шести сеансов больной пришел в сопровождении няни; а к концу курса лечения (25 сеансов) приходил один без сопровождающих».

Николай Федорович Нестуля — главный врач территориального курортного управления — спокойный, с неторопливыми движениями человек. Но заго­ворите с ним о наших уральских грязях, и он на глазах у вас преобразится: оживленный, даже взволнованный, он, не скупясь на жесты, часами может беседовать на эту волнующую его тему.

— Чудесное средство! Что только мы не лечим им: и ожоги, и раны, и сердечно-сосудистую систему, и радикулиты, и экземы, и нервные болезни... Да разве это все? Уверен, что скоро мы будем лечить еще очень и очень многое — и все теми же грязями. Ведь мы еще очень мало знаем их. В молтаевских грязях, например, найдены микроорганизмы, выделяющие антибиотики. Может быть, нам удастся составить новые лекарства, на смену тем, к которым организм человека начинает уже привыкать. Установлено, что грязи активизируют защитные силы организма, а механизм этого действия мы еще не знаем. Зато когда овладеем им, то — представляете себе, как используем его на благо человека!

Как не представишь, если это тебе говорят так страстно и убежденно.

Николай Федорович такой энтузиаст грязелечения, что, не удовлетворяясь опытами на животных, экспериментировал... на себе. Так он вылечил нажитую в годы войны язву желудка, принимая молтаевскую грязь внутрь. В те годы он был главным врачом молтаевского курорта. Сам строил его, сам организовывал, сам ставил эксперименты.

Да и сейчас у него в свердловском кабинете на видном месте — баночка с молтаевской грязью, обра­тившейся в сухой серый комочек.

— Память о Молтаево?

— Да нет, не только... Мысль одна давно тревожит: как бы научиться сухую грязь использовать. Ее же тогда в аптеках продавать можно будет!

Таких энтузиастов грязелечения на Урале много: и признанный глава их — Н. В. Орлов, и врачи Молтаевского курорта, и профессор Д. Г. Шефер... А скольких еще поминают добрым словом воины Советской Армии, получившие ранения в Великую Отечественную войну; чтобы облегчить их страдания, поскорее вылечить и поставить в строй, многие врачи в те годы использовали лечебные грязи озер Урала. Только в Челябинской области такими природными аптеками служили

26 озер и особенно продуктивным среди них было знаменитое Увильды.

С Молтаевского озера ежедневно уходят несколько автомашин, груженных маленькими бочонками с лечебной грязью — ее отправляют в десятки больниц и поликлиник области.

— Еще вагон здоровья отгрузили!— смеются заготовители, отправив очередную партию.

Лакомое блюдо

Чем питались свиньи и их сородичи до того, как их приручил человек? Как животное всеядное, древние хрюшки, конечно, ели и зелень, и коренья разные, не гнушались и мелкой живностью. Но только ли ими?

Известный на Урале знаток древних животных профессор М. О. Клер, выступая на одном совещании, сказал как-то, что предки свиней и их сородичи питались еще и болотным илом. Это человек, приручив свинью, приучил ее к таким деликатесам, как мука и зерно, овощи и силос, и тому подобные продукты.

А может, они и сейчас не откажутся от этого ила? — задали себе вопрос ученые-животноводы в дни войны, когда с кормами у нас дело было худо.

И ответили: не отказываются. Едят! Да еще как! Впрочем, когда коснулись истории вопроса, то оказалось, что вводить в свинячье меню озерный ил пробовали кое-где и до войны. В 1935 году, в тяжелую пору бескормицы, в Чебулинском совхозе Новосибирской области, например. В 1936 году — в колхозе «Верный путь» Режевского района.

А результаты? Прямо сказать — стоящие! Вот смо­трите: в 1936 году на свиноферме «Верного пути» было 40 процентов падежа от бескормицы и разных болезней. В 1937 году, когда уже стали добавлять в корм ил, только 24 процента. В 1940 году — еще меньше — 12 процентов. А в 1942 году, когда с кормами было совсем плохо, как ни странно — почти не имели случаев падежа.

Поэтому в военные годы на Урале озерный ил обозами пошел на животноводческие фермы. Особенно после статьи в «Уральском рабочем» областного агронома Т. П. Бородиной. Ил стали давать коровам, овцам, лошадям, курам. В 1943 году в Свердловской области несколько сот колхозов, совхозов и подсобных хозяйств использовали эту ценную минеральную подкормку.

По опытным подсчетам Бородиной выходило, что если третью часть концентрированных кормов заменить озерным илом, то свиньи дают даже больший привес, чем те, которые получали нормальный рацион.

Бородина утверждала, что это позволит колхозам только одной Свердловской области сэкономить 38 тысяч тонн зерновых кормов и пропитать на эти тонны дополнительно 122 тысячи свинок со всем их приплодом. Она доказывала, Что содержащиеся в иле кальций, железо, фосфор и разные микроэлементы повышают деятельность организма животных, укрепляют у них кости, способствуют накоплению сала, снижают заболеваемость.

Конечно, основным кормом он стать не может — один килограмм сырого ила предположительно равен всего только двум десятым одной кормовой единицы.

Кроме того, ил разных озер (и даже разных его слоев в одном озере) неодинаков по своим качествам. Но как подкормка — он очень выгоден. Бухгалтерия совхоза «Исток» в 1943 году подсчитала, что даже привезенная за 11 километров тонна его обходилась совхозу в 40 с чем-то рублей. В год его скармливали на 5 тысяч рублей, вместо 21 тысячи, что требовалось на мел, костяную муку и другую минеральную подкормку. А свиньи на эту экономию ответили... увеличением привесов. По 19 центнеров мяса на свиноматку, вместо 14 по плану, сдал совхоз тогда государству.

Колхозные и совхозные животноводы по совету ученых стали подкармливать илом других животных. И что же? Лошади стали выносливее, коровы давали более жирное, чем прежде, молоко, кролики прибав­ляли в весе, овцы перестали болеть, куры чаще неслись. Всем пришлось по желудку новое блюдо. Еще бы — ведь в нем около 10 процентов белков (вспомним для сравнения, что в пшенице—11 —14 процентов).

Няша множит урожай

Но озерный ил (няша, бузга, салка, озернуга, трясуга — на Урале зовут его по-разному) оказался способен еще и не только на это. Когда за него взялись химики, то поняли, почему им издавна удобряли приозерные огороды в Костромской, Ярославской и других областях, да и у нас на Урале. Азота в нем оказалось в пять раз больше, чем в навозе, а кальция даже в пятьдесят раз. А ведь это все очень нужные для роста растений вещества.

Провели опыты. Колхоз «Красный Куртугуз» Сухоложского района в 1940 году решил удобрить няшей участок в 12 гектаров. Вывезли по 90 тонн на гек­тар. Не знаю, были ли в колхозе тогда скептики, кто посмеивался, когда вывозили на поля озерную грязь. Но если и были, то представляю себе, как они про­чувствовали смысл поговорки — «хорошо смеется тот, кто смеется последним». По 36 центнеров овса сняли с каждого гектара, удобренного няшей, тогда как с удобренного навозом — 22, а с неудобренного ничем — только 12. На опытном картофельном поле получили по 160 центнеров клубней, а на контрольном, смежном с ним, только 60.

В Белоруссии и в центральных областях России для подачи озерного ила на поля бросали мощную технику — экскаваторы, грейферы и даже землесосные снаряды с пульповодами, протягивая их на несколько километров. И не пожалели — урожайность полей резко поднялась.

Волшебная грязь открыла еще одну свою тайну.

Не последняя тайна

Еще одну? Да нет, не одну. Те же дотошные химики вырвали их у невидной няши еще немало.

У уральского геолога Ф. К. Тарханеева есть рассказ «Тайна». В нем рассказывается, как старик-рыбак Андреич, «пристрастный до всяких изобретениев», получил из няши с помощью сухой перегонки светильный газ и парафин. Изобретение его украли «ученые господа» и опубликовали, а старик, остался, ни с чем.

Автор его упорно подчеркивал в подзаголовке, что это «из уральской старины». Значит, что-то похожее все же было. А уж что могло быть — безусловно.

Еще в трудные для страны годы гражданской войны и всеобщей разрухи в городе Осташкове была создана лаборатория, где, наряду с торфом, стали исследовать, что можно получить из озерного ила.

Когда исследовали, то удивились — оказывается, точнее было бы так поставить вопрос: «а чего из него нельзя получить?».

В лаборатории путем сухой перегонки ила получили из него и кокс, и светильный газ, и генераторный газ, и водный аммиак, и уксусную кислоту, и метиловый спирт, и бензин, и керосин, и различные масла, и лаки, и фенолы, и парафин, и сульфат-аммоний и так называемые пиридиновые основания... Установили, что он пригоден как клеющее вещество при изготовлении термоизоляционных плит и как сырье для гидроцемента... Определили, что его теплотворные свойства выше, чем у торфа...

И получили такие вещества не в каких-нибудь там мизерных количествах, а весьма изрядных. Из примерно 7—8 тонн сухой няши выгнали 1600 килограммов смолы, которая при переработке дала: 48 килограммов бензина, 160 килограммов осветительных, 480 ки­лограммов легких и 320 килограммов смазочных масел да еще 160 килограммов парафина... Это — не считая пека, оставшегося от перегонки, который тоже кое-куда идет.

Совсем недавно свердловские химики нашли в золе молтаевских грязей до 18 процентов окиси алюминия и около 8 процентов окиси железа.

Конечно, ученых больше интересовал теоретический вопрос — что можно извлечь из озерного ила, чем практическая сторона дела — выгодно ли это.

Но то, что считалось невыгодным когда-то, с годами, с ростом техники может становиться не только выгодным, но просто необходимым. Вот Качканар. Запасов этой железной горы прожорливой металлургии Урала хватило бы на много лет. А только недавно протянулась к ней рука человека. Бедна качканарская руда железом и когда-то невыгодно было ее добывать. А теперь вот, оказывается, выгодно, ибо нашли способ обогащать ее.

Как волнительно было узнать, что еще на заре становления Советского государства о будущем сапропеля думал великий Ленин.

Да, да... в обстановке, когда и хлеба-то в стране не хватало, когда заводы и фабрики стояли притихшие, уставив в небо бездымные трубы, и простой, обыкновенный гвоздь был проблемой, которой занимался сам Совнарком,— в эти беспросветные, как казалось иным, годы, «кремлевский мечтатель», выслушав доклад ученых о скрытых возможностях озерного ила, прозорливо увидел за ним то большое значение, которое он может иметь в экономике страны, и обещал полную поддержку новому делу. «При прощании со мной,— писал впоследствии академик И. М. Губкин,— он дал мне право обращаться прямо к нему в случае возникновения важных, безотлагательных дел. Об этом он всегда помнил». О его внимании к сапропелю свидетельствует и письмо президиуму ВСНХ, датированное 16 октября 1922 года.

Нет, сапропель еще заявит о себе!

Откроем озерные кладовые!

Да, слабо еще используем мы сапропели — это «озерное ископаемое», ценный дар природы!

Конечно, причин этому немало: и изучен-то он еще недостаточно, и способы добычи его еще почти не разработаны, и методика использования пока только в опытной стадии. Но надо же когда-то открывать кладовую и отдать богатства ее народу!

И видится такое недалекое будущее, когда...

...Стоит на берегу пригородного озерка большое белоснежное здание из стекла и бетона, с вывеской: «Уральский научно-исследовательский институт сапропеля». В его лабораториях — химики, биологи, врачи, агрономы, ветеринары, инженеры-конструкторы, экономисты, географы находят все новые многообещающие пути комплексного использования сапропелей в народном хозяйстве.

...Самодеятельная экспедиция туристов-краеведов идет по «белым пятнам» Урала — искать новые залежи сапропеля.

...Мощный землесосный снаряд трудолюбиво пыхтит на озере, гоня по пульповодам на поля даровое удобрение. Грейфер грузит десятки закрытых самосвалов, выкрашенных в голубую краску, особо ценные слои сапропеля — для ближних курортов и больниц, на животноводческие и птицеводческие фермы. На другом конце озера виден большой завод с многочисленными цехами. Бойко бегут по канату подвесной дороги вагонетки с грузом сырья для него — сапропелем. А от склада готовой продукции отходят вагоны и цистерны, груженные десятками нужных стране продуктов.

А может быть, и ты, читатель, тоже будешь среди этих людей, осваивающих озерные кладовые Урала?

ДАЛЕЕ