Светлана Лапшина
Встречи. К 100-летию Б.С. Рябинина
Прикосновение к китайской поэзии… через переводчика А. И. Гитовича
Недалеко от Казанского вокзала на канале Грибоедова Б. Рябинин не раз гостил у четы Гитовичей: Александра Ильича и Сильвии Соломоновны. С их сыном Андреем и шотландской овчаркой вечерами гулял по Ленинграду.
Свой перевод и первое издание стихов китайского поэта Ду Фу А. Гитович подарил Рябинину, прося обратить внимание на стихотворения «Больной конь» и «Между Янцыцзяном и рекой Хань». Так состоялось знакомство Бориса Степановича с китайской поэзией.1
Между Янцзыцзяном и рекой Хань
Я - путник, скитающийся давно /
Меж двух величавых рек,
Ненужный учёный - в чужом краю /
Затерянный человек.
Брожу я от родины вдалеке, /
И некому мне помочь,
И я одинок, подобно луне /
В долгую зимнюю ночь.
Близится горестный мой закат, /
Но душа ещё молода.
Быть может, не будут болезни мои /
Мучить меня всегда?
Я слышал, что в древние времена /
Кормили старых коней
Отнюдь не за то, что они могли /
Работать на склоне дней.
769 г.
Гитович Александр Ильич [1(14).3.1909, Смоленск — 9.8.1966, Ленинград] — поэт, переводчик. Афишировал в молодости свою «воинскую стать». «Лётный шлем, подаренный авиаторами, заменял ему кепку или шапку. Александр Ильич носил краги, курил, разумеется, трубку, играл в теннис. Гитович добровольно ушёл в народное ополчение во время Великой Отечественной войны, хотя был освобождён по состоянию здоровья от воинской службы.
Был военным корреспондентом на Ленинградском и Волховском фронтах, совершил 14 боевых вылетов с лётчиками, работая в газете «На защиту Ленинграда», участвовал в войне с Японией.
Переложения А. Гитовича из классической китайской лирики (особенно Ду Фу и Ли Бо), к которой он обратился в послевоенные годы, продолжают жить как шедевры русской поэзии.
Но мне хочется привести другое стихотворение Ду Фу в переводе А. Гитовича. Не знаю, читал ли его Борис Степанович, но моим шестиклассникам оно всегда нравилось:
При виде снега
Снег с севера
Врывается в Чанша,
Летит по воле ветра
Над домами.
Летит,
Листвой осеннею шурша,
И с дождиком
Мешается в тумане.
Пуст кошелёк -
И не дадут в кредит
Налить вина
В серебряный мой чайник.
Где человек,
Что просто угостит?
Я жду:
Быть может, явится случайно. 2
( 769 год.)
Удивительно строгая симметрия этого последнего аккорда музы Ду Фу хорошо передана Гитовичем.
Всё стихотворение – четыре фразы, каждая из них укладывается в четыре маленькие строчки.
Ровно половина миниатюры – пейзажная зарисовка. С нею гармонирует вторая часть – горькое раздумье одинокого старика, который, однако, не теряет надежды.
Но равновесие двух половинок стихотворения не механический счёт фраз и слов. Нет, это и резкая антитеза: зябко цепенеющей фигуре старика противостоит бешеная энергия снежного вихря. Это поэтика контраста: ненастье и озябший одинокий путник, холод и робкая надежда на тепло человеческого участия.
И – мелкая, изящная и одновременно патетическая деталь – серебряный чайник, последняя, очевидно, ценная вещь, оставшаяся у чиновника Ду Фу от его прежней жизни3.
Текст лаконичный, точный. Характерное немногословие для китайцев-философов. Слово – сгусток энергии, мысли. Текст нуждается в расшифровке. Что хотел сказать Ду Фу?
Снег «врывается», «летит», «летит», «мешается», т.е. вперемешку со снегом. Сыро, холодно, одиноко, тоскливо, грустно, сердце щемит…
Листвой осеннею шурша… «Шурша», т.е. чуть слышно? Тогда почему «врывается»? Значит, до снега было тихо. Кажется, что нет перехода ко второй части.
Но «пуст кошелёк» - как ветром сдуло.
Мотив ветра, опустошения проходит через всё стихотворение. Ничего нет, кроме серебряного чайника. Никого нет. Где «человек»? Почему не сосед, знакомый, родственник, случайный прохожий?
А просто угостить, не требуя ничего взамен, может только ЧЕЛОВЕК. Окоченевший старик прислушивается к вою ветра за стенами хижины… Провожает взглядом летящий за окном снег с дождём. Лирический герой замёрз, он голоден. Его мысли прерываются, мешаются в голове…
По ассоциации вспоминается стихотворение «Зимний вечер» А. С. Пушкина:
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя,
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя4…
Здесь тоже зимняя холодная непогода, одиночество поэта, оторванного в деревне от своих друзей, вино, которое должно прогнать печаль: «Выпьем с горя. Где же кружка?»
Правда, есть человек «что просто угостит» - няня… Или герой – няню. Старая женщина разговорится, споёт песню о том, «как синица тихо за морем жила», или о том, «как девица за водой поутру шла».
Все невзгоды – герой в это верит – отойдут на задний план и «сердцу станет веселей». Как по-русски эти строчки перекликаются со сказочными: «Утро вечера мудренее»…
Источники:
1. Рябинин Б.С. Ушедшее – живущее. Книга воспоминаний. – М.: Советский писатель, 1985. – С. 248-251.
2. Ду Фу. Стихотворения.- М.: Художественная литература, 1983.
3. Себар Т.В. Уроки классической мировой художественной культуры.- М.: Творческий центр «Сфера», 2000.
4. Пушкин А.С. Избранное.- М.: Художественная литература, 1988.
