Книги >
Михаил Заплатин, Феликс Вибе
"Самый красивый Урал"
Лесная диссертация
Зачем его изучать, лося? Все ведь, кажется, ясно: крупное парнокопытное, питается ветвями березы, сосны, осины... И книги о нем различные написаны. Но научный сотрудник Николай Михайлович работает над диссертацией «Особенности экологии копытных Башкирского заповедника». И знаете, особенности эти есть. Есть свои отличия, свои наблюдения.
Взять хотя бы миграцию лосей, свойственную именно копытным, живущим на Урале. Зимой они идут на восток, к Уральскому хребту, в поисках мест, свободных от слишком глубокого снежного покрова. Весной — откочевывают на запад, вплавь преодолевая бурную Агидель — Белую.
Углубленное изучение жизни зверя по-настоящему увлекательно, интересно, я бы сказал, философично. Вот как вы думаете, какой лось или марал прежде других погибает в зиму суровой бескормицы? Чрезмерно заботливая мать? Неокрепший лосенок? Нет. Исследования показывают, что меньше всего шансов выжить у самого сильного красавца самца. Он, оказывается, «лишком много сил отдал безумствам любви и поэтому «вошел в зиму», как говорят хозяйственники, сильно истощенным. Так что другие лоси, не первые силачи и не первые красавцы, имеют перед ним в этом смысле какие-то преимущества. Такова диалектика. В этом явлении заключается не только что-то печальное, но и отчасти нечто утешительное— сознание определенного равенства в распределении жизненных радостей между всеми особями живого мира. Одному — одно, другому — другое. За бурную растрату себя — наказание бессильем и немощью... Впрочем, когда так называемая мудрость жизни останавливала пламенного Ромео?
Исследования копытных в Башкирском заповеднике дают новую пищу нашим размышлениям о лесных пожарах. Нет, нет, речь не идет о снятии устрашающих транспарантов на тему трагических последствий в результате оставленной в лесу непотушенной папироски. (На дороге, ведущей в заповедник, висит, кстати, несомненно талантливый плакат, привносящий что-то новое в разработку этой известной темы. Язык пламени изображен здесь в виде лося. Зверь как бы наполнился огнем, сгорая в лесном пожаре. Очень впечатляет!) Нет, наше! отношение к стихийно возникшему, бушующему и смертельно опасному для всего живого лесному пожару остается неизменным. Здесь пересмотров никаких быть не может. Но вместе с тем мы должны знать, что «экосистемы способны адаптироваться к пожару». Более того, «при правильном использовании огонь может быть очень ценным экологическим инструментом». Вот даже как.
Цитаты приведены из книги американского исследователя Ю. Одума «Основы экологии». А конкретные данные содержатся в диссертации самого Николая Михайловича.
Да, мы еще не сказали, что своими особыми наблюдениями и данными по пожарам Башкирский заповедник располагает как раз благодаря печальным событиям 1975 года. Именно в этом году пожары охватили значительную его территорию, по сути дела, горела одна пятая основного Узянского участка. (Участков два: Узянский участок и Прибельский филиал. Но об этом позже.) В итоге в переносном смысле этого слова «сгорел» один из директоров Заповедника. Собственно, он до этого год всего и работал, а тут такие беспорядки. Как говорится, на него возлагали, а он не оправдал...
Но дело-то в том, что горы и горушки заповедника обладают, оказывается, опасным свойством. В их недрах содержатся руды различных металлов, вот они и притягивают к себе грозовые разряды. Отсюда так называемые сухие грозы, имеющие обыкновение в избытке разражаться в здешних местах. Вот вам и пожары.
Спасительное и справедливое (по отношению к итоговым оценкам) время поставило все на свои места. И вот какие — возвращаемся к диссертации Николая Михайловича — интересные получаются данные. Горельник — вовсе не черная и обугленная, бесплодная и бесполезная, как она рисуется нашему воображению, земля, а земля, изо всех сил возрождающаяся к жизни. В Башкирии еще раз подтвердилось и ранее наблюдавшееся явление, что после пожаров бурно развивается травянистый покров, а также корневая поросль березы, осины, ивы, ясеня и других деревьев. На третий год после пожара на одном квадратном метре горельника можно было скосить в два раза больше сена, чем на контрольном участке, обойденном огнем. Первой травой на выжженной земле был, конечно, иван-чай — этот несгибаемый солдат в сиреневорозовом мундире, неустрашимо идущий на штурм безобразия всяческих пустырей, насыпей и канав, отвалов и горельников. На том же квадратном метре насчитывалось до сотни (!) экземпляров осины, побеги березы и сосны. На отдельных гарях поросли осины и ивы занимали 30—40 процентов площади. Все это — любимый корм лосей — животных сугубо древесноядных. Так что лось, спроси мы его мнения, не возражал бы, чтобы какую-то часть освоенной им территории мы специально подвергали огневому воздействию ради получения через два-три года обильного корма.
Марал же, более травоядный, вовсе приветствовал бы такое применение огня как «экологического инструмента», ибо он с удовольствием пасется на гарях почти сразу же после пожара. Вот выдержка из диссертации Николая Михайловича: «Горельники с обильным возобновлением иван-чая и лиственных пород с первых же дней зимы явились местами концентрации маралов». Такие дела.
Сама картина лесного пожара в нашем воображении всегда рисуется ужасной: огонь наступает, звери в панике бегут... Конечно, не станем умалять ни опасности, ни трагических последствий лесного пожара, но будем иметь в виду и такие данные из диссертации: «Наши наблюдения также показали, что маралы не боятся огня. 7 июля 1975 года полуторагодовалый самец спокойно перешел линию огня внутрь пожара, его не смутили ни огонь, ни сильный дым. 12 июня самка с детенышем спокойно паслась в нескольких десятках метров от границы пожара...»
Впрочем, достаточно. Мы и так уже слишком далеко зашли в «троплении» копытных. Оставим это увлекательное, но довольно трудное занятие Николаю Михайловичу. Это его долг, и мы можем быть уверены, что он этот долг выполнит. Хотя, повторяю, это очень трудно. Как говорится, лосей много, а диссертант один. Но он будет зимой, как только лоси придут, неутомимо гоняться за ними на лыжах десятки километров, заполняя толстый блокнот сведениями о следах и поедях.
