Книги >
Литературно-краеведческий альманах
«Уральская старина».
Выпуск № 5, 2003 г.
НЕИЗВЕСТНОЕ О ДЕМИДОВЫХ
Рэна Лотарева
АРХИТЕКТУРНЫЙ АЛЬЯНС В ПИСЬМАХ
«Ваше Превосходительство Милостивейший Государь Честь имею донести Вашему Превосходительству что ...» — так начинались письма крепостного архитектора Александра Петровича Чеботарева к своему могущественному властелину Николаю Никитичу Демидову, с 1824 г. неотлучно жившему в далекой от Урала Италии в прекрасном городе Флоренция в арендуемом им палаццо Серристори. Заканчивались письма традиционно: «С истинным Высокопочитанием и совершенною преданностью имею счастие быть Вашего Превосходительства Милостивейшего Государя всепокорнейшим слугою Александр Чеботарев». А властелин отвечал иначе: «Александр Чеботарев! Прежде нежели буду отвечать на твое донесение от 26 января (1827 г. — P.M.) скажу тебе, что ты не соблюл должной учтивости пред своим господином. Равные мне пишут чиновники, что имели честь получить мое письмо; а ты даже отступя и от сего правила пишешь «с удовольствием получил Ваше повеление» за сие заслуживал бы ты строгово выговора; ... Н.Демидов». Вероятно существовала определенная форма учтивости, строго соблюдавшаяся всем штатом верноподданных чиновников, так как далее Николай Никитич сетует, что «нож удивляюся как другие мимо кого шло сие письмо не соблюли и оное совершено глупость или вольнодумство...».
Письма А.П.Чеботарева и Н.Н.Демидова — зримый диалог слуги и господина вызывают разные эмоции. С одной стороны, они свидетельствуют о противостоянии их общественного положения, формах этого противостояния, этикете взаимоотношений, жанре русской речи эпохи крепостничества. С другой стороны, они отражают характеры этих людей, их душевное состояние, глубину познаний техники, производства, строительного дела и умение общения. Письменный диалог двух величин — талантливого и высококвалифицированного, хотя и не завершившего официально к тому времени высшего образования, архитектора и высокопоставленного помещика и заводовладельца, одного из самых богатых людей России, крупнейшего мецената2, занимавшего разные государственные должности — адъютанта Г.А.Потемкина, члена Камер-коллегии с чином тайного советника, действительного камергера и Командора ордена св. Иоанна Иерусалимского, российского посланника во Флоренции — отмечены общим культурным уровнем, взаимопониманием и профессиональной грамотностью, добрыми взаимоотношениями и даже некоторым сынов неотеческим почтением друг друга. Письма Н.Н.Демидова - это хозяйственная потребность и игра в демократию в условиях крепостничества, письма А.П.Чеботарева — это терпеливая покорность, «священный долг» выполнять волю благодетеля и глубокое почтение к нему. Профессиональная основа этих писем характеризует своеобразный архитектурный альянс3, мимо которого невозможно пройти равнодушным.
Архивные материалы Нижне-Тагильской, Петербургской и Флорентийской контор Н.Н.Демидова, хранящиеся в РГАДА4 отражают относительно полный объем этой двухлетней переписки (1826—1827 гг.) и переписки Петербургской конторы с Императорской Академией Художеств по вопросу воспитания в ней А.П.Чеботарева.
Содержание писем носило деловой характер. Архитектор - исполнитель заказа своего хозяина — через каждые два месяца (так было обусловлено), а то и чаще, писал рапортицы-«донесения» о своей работе на стройках, о планах возможных преобразований, о ходе выполнения работ, потребности в материалах, затратах на возведение зданий, переговорах с управляющими и приказчиками и т.п. Хозяин - как заказчик - соглашался или не соглашался с идеями архитектора, ходом работ по строительству, требовал выполнения своих заданий, давал советы и поучал, повелевал, поощрял и наставлял («за дурное -браню, за хорошее — награждаю»), ставил новые задачи и предлагал пути их решения. Во все Века взаимоотношения исполнителя и заказчика одинаковы: преимущества всегда на стороне заказчика — он работодатель. Но особенность данной ситуации состояла в том, что крепостной архитектор, в отличие от «свободного», не мог отказаться от заказа и должен был обязательно его выполнять по условиям хозяина.
В письмах речь шла о строительстве церквей в Нижне-Салдинском и Висимо-Уткимском заводах, в с Шептаки (Черниговская губерния), госпиталей в «Нижнетагильске» и Нижней Салде, Верхне-Салдинских кричной и катальной фабриках, о доме хозяина на Невском «прошпекте» в Санкт-Петербурге, об образцовом проекте дома-усадь6ы , о домах-избах жителей и переселенцев заводских поселении, о принципах формирования в поселениях уличной сети и др. Архитектор по заказу хозяина сопровождал послания чертежами и рисунками, выполненными в «малом виде» и цвете на тонкой бумаге. Рисунки эти нравились хозяину. Так, о рисунках Нижне-Салдинскои церкви он писал: «сделаны хорошо за сие приказываю выдать тебе в награду сто рублей ассигнациями, ... за делание же плана и фасада Шептаковской церкви по получении оных особо тебя награжу»5. Денежные награды Александру Петровичу выдавались неоднократно, что говорит о том, что хозяин был доволен его работой.
В ответ архитектор писал: «Когда ж возвращусь в заводы к моему занятию, то употреблю всевозможную деятельность по возложенной на меня должности по заводам, так за оными и всего того, что Ваше Превосходительство будете приказывать, поставлю за священный долгом выполнять волю моего благодетеля и покровителя. За лестные слова в поощрение мое, которое позволите прописывать в повелениях; приношу чувствительнейшую благодарность Вашему Превосходительству и буду стараться заслуживать оных впредь».6
Н.Н.Демидов, чуть было не разорившись в молодые годы, в зрелом возрасте истинно заботился о своих владениях, а их у него было немало: 11 металлургических заводов и много других заводов (конных, поташных, салотопенных, винокуренных) и фабрик - суконных и сыроваренных, разного рода мельниц; 23 имения (возможно и более) в 14 губерниях России, дома и конторы в крупных отечественных и зару6ежных городах, корабли («Николай I», «Император Александр»), мореходные суда («Святой Анатолий», «Святой Павел») и т.п. [3] Будучи рачительным хозяином, несмотря на то, что в последние годы был прикован к инвалидной коляске, он глубоко вникал в технические и строительные дела своих российских владений, интересовался социальными вопросами труда и жизни и архитектурным обликом зданий и сооружений своих поселений.
Любитель и почитатель «изящных искусств», Н.Н.Демидов широко пользовался услугами архитекторов. Известно, что при его Московской конторе много лет работал архитектор А.Г.Ткачев (возможно тоже крепостной)7; в отдельных случаях он заключал договора с «вольными» архитекторами, например, Мачульским — при строительстве церкви в Висимо-Уткинском заводе (1804 г.)8 или архитекторами Жерве и Феррари — при возведении дома в Гатчине (1794—1801 гг.)9, общался с архитектором А.А.Монферраном и даже направлял к нему А.П.Чеботарева10. Безусловно, это не полный перечень имен зодчих, с которыми он имел контакт и вел дела. Его обширные владения требовали специализированного надзора и руководства реконструкцией застройки и нового строительства. Хорошо понимая это, он писал в письме к А.П.Чеботареву: «Да как без архитектора при стройке обойтись нельзя»11, хотя считал, что «управители нужнее архитекторов, а архитектора можно скорее достать, нежели управляющего»12. Во владениях Н.Н.Демидова было много и других специалистов: металлургов, механиков, скульпторов, художников, садовников и пр. Все они работали во славу и честь своего господина.
Письма дают понять, что архитектор А.П.Чеботарев был главной опорой Н.Н.Демидова в застройке заводов Нижнетагильского округа. Чувствуется, что Николай Никитич верил в порядочность своего слуги, точность и мастерство его работы и возлагал на него большие надежды. Он писал: «у тебя на заводах работы на несколько лет»,13 а в отдельных вопросах даже просил его совета» ... ты теперь довольно в росте, чтоб мог дать по оному свой Совет».14 Архитектурное творчество А.П.Чеботарева импонировало его широкой созидательной натуре.
А.П.Чеботарев для Н.Н.Демидова, в отличие от других архитекторов, был «своим — собственным», к тому же молодым и энергичным. Хозяин создал его сам — «взрастил», хотя и знал заранее, что рано или поздно отпустит «на волю». Так было заведено, что он освобождал своих питомцев от крепостной зависимости, но только после того, как те поработают на него один-другой десяток лет. Используя крепостной труд, он, конечно, сознавал его безысходность и как человек прогрессивных взглядов не мог не чувствовать необходимости для специалистов свободы творчества.
По-видимому А.П.Чеботарев был выращен «из мальчиков», обучавшихся в школе при Выйском металлургическом заводе Нижне-Тагильского горного округа, откуда Н.Н.Демидов отбирал одаренных учеников для учебы наукам, искусствам и ремеслам, посылая их в разные города России или за границу. В 1820-е гг. он послал учиться за границу около двух десятков крепостных юношей: П.Колунова — г.Гулль, Л.И.Королева — Англия, А.Ерофеева, В.Малышева, Я.Мокеева и Д.Ярцева — г.Дрезден, И.Лепикова — г. Фрейберг, Ф.Я.Никерина — г.Париж (впоследствии секретарь Н.Н.Демидова в Париже), И.Шмерина и Ф.И.Швецова — гг. Мец и Париж, Н.Шарламова и В.Шмакова — г.Мец и др.15; Н.Фирсов обучался в 1800 г. живописи в Италии16. Ряд учеников был устроен в Петербургские учебные заведения.
Школа Выйского завода — это первая ступень архитектурных познаний, показавшая способности и талант А.П.Чеботарева. Затем Н.Н.Демидов направил его учиться в Императорскую Академию Художеств. Сохранилось «Прошение» в Совет Императорской Академии Художеств от имени Господина Тайного Советника Действительного Камергера и Командора Николая Никитича Демидова, составленное приказчиком Петербургской конторы Р.Лютиным за № 377 от 20 апреля 1816 г. Текст прошения гласил: «По данному мне от означенного Г.Демидова препоручения, покорнейше прошу оный Совет принять в Академию Художеств в пансионеры Александра Петрова Чеботарева для обучения архитекторской науке как по части теоретической так и по практической, который к тому первоначальные познания имеет. Следующия ег(о) наокопировку его сколько по положению подлежать будет. Денег при сем взношу равно и на содержание во время бытности его в пенсионерах по 360. Вносим ... (непонятно) по полугодию от ... (непонятно) Г.Демидова контора».17
Надо предполагать, что А.П.Чеботарев в Академии учился на «отлично», так как за два года достиг зрелости «четвертого возраста». Однако, дальнейшая учеба в Академии Художеств стала невозможной. В уведомлении, присланном из Академии Художеств в Петербургскую контору, говорилось, что крепостные воспитанники в ней учиться не могут и объяснялось «почему». Это послание очень значимо как документ о высшем архитектурном образовании того времени, поэтому его содержание приводится здесь полностью.18
«От Императорской Академии Художеств
Временное Правление сей Академии долгом почитает известить что Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть:
1) «Чтоб число пенсионеров, воспитывающихся в Императорской Академии Художеств и платящих за свое содержание впредь ни в каком случае не превышали 80 человек».
2) «Чтоб сии пенсионеры взносили сегодни за свое содержание от 500 до 600 руб.: (Сей взнос начнется с 1 числа января будущего 1818 года. — Первая сумма, т.е. по 500 рублей, полагается за пенсионеров, находящихся в 1-м и 2-м возрастах; и вторая, т.е. по 600 руб. за пенсионеров, находящихся в 3-м и 4-м возрастах. Деньги должны быть непременно взносимы вперед или за год, или за полгода, или за треть года, к тому именно сроку, каковой будет означен в данной на то подписке; Есть ли же за которого пенсионера, воспитывающегося в Академии, взнос денег будет замедлен более месяца, то таковой будет отослан к тому, кто обязан платить за его содержание)»
3) «Чтоб на точном основании Устава Императорской Академии Художеств в число воспитанников ее не были принимаемы крепостные люди, не имеющие от господ своих увольнение» (т.е. Вечных Отпускных).
(Поелику воспитанники Императорской Академии Художеств, по окончании учения, должны получать аттестаты на звание художников и мастеров, с коими, по силе Всемилостивейше пожалованной академии Художеств привилегии, сопряжены Обер-Офицерские чины и личное Дворянство, что в отношении к крепостным было бы совершенно противно существующим узаконениям, а при том, как воспитание в Академии крепостных людей влечет за собой то неудобство, что они, получа образование свыше своего состояния, и будучи принуждены исправлять должности слуг в Доме своих господ наряду с прочими, почти всегда приходят от того в уныние, Подавляющее в них природные дарования и производящие обыкновенно вредные действия на их нравственность: то, сообразно с вышеупомянутою Высочайшею волею Временное Правление Императорской Академии Художест и постановило, чтоб с 1-го января будущего 1818 года уволить вовсе из Академии всех тех пенсионеров, в оной воспитывающихся, кои не принадлежат к классу людей вечно свободных, и впредь таковы в Академию отнюдь не принимать.-)
Временное Правление Императорской Академии Художеств, извещая о сих вновь последовавших Высочайших Повелениях и сделанных вследствие того новых распоряжениях, просит не оставить оное уведомлением, угодно ли будет, сообразно с сим новым положением, взносить впредь за пенсионера четвертого возраста А.Чеботарева, находящегося ныне в Академии определенную выше сего сумму, или нет. — В последнем случае временное Правление Академии Художеств просит прислать за две недели До Нового года для взятия оного пенсионера из Академии; Есть ли же к означенному времени о котором либо пенсионере не будет доставлено в Императорскую Академию Художеств надлежащего отзыва, а именно: 1-е, о пенсионере из свободного состояния, от того, кто платит за его содержание, подписки о взносе впред за оного пенсионера положенных ныне по возрастам пенсионных денег, с означением в той подписке и срока на взнос оных; 2-е, о пенсионере, не имеющем от Господина своеготпуска вечно на волю, но которого помещик желает оставить в Академии для продолжения начатого учения, извещения от помещика, что он своему пенсионеру дает свободу, и надлежащий на оную акт доставит в Академию непременно в течение будущего генваря месяца, а сверх того, что он и подаче пенсионеру своему вечной Свободы будет его содержать в Академии на своем иждивении по установленным ныне ценам, доколе онаго нельзя будет ввести в число казенных воспитанников: то таковые пенсионеры будут непременно отосланы из Академии за неделю до Нового года» — /: на подлинном подписано: / Президент Оленин № 173 Декабря 8 дня 1817»
Возможно, что если бы Н.Н.Демидов не отсутствовал в России, его подопечный студент продолжил бы свое учение, хотя по Уставу Академии крепостных в нее и не принимали (но приняли же!). Наверное, он нашел бы выход из создавшейся ситуации, даже дав вольную, но заключив при этом с архитектором многолетний контракт? Главная Петербургская контора и акредитованные управляющие имениями и делами Н.Н.Демидова, приказчики Р.Лютин и др. не могли решить без своего господина вопроса о «Вечной Отпускной» его крепостного, а следовательно, не могли внести и плату за обучение. Временному Правлению Императорской Академии Художеств они ответили однозначно, одновременно выслав копию Демидову в Париж: «На присланное нам из оного Правления 8 сего месяца извещение имеем честь донести, что по случаю нахождения упомянутого Господина Демидова в чужих краях находящемуся в оной Академии воспитаннику Александре Чеботареву дать вечной свободы и взносить на содержание его вновь положенной суммы без особой на то воли означенного Господина Демидова мы не можем и потому покорнейше просим из Академии Художеств Ева уволить в Дом Господина Демидова состоящий на Васильевском острову в четвертом квартале под № 717. М № 1030 Декабря 14 дня. 1817 г.»19
Пока донесение дошло до Н.Н.Демидова, время ушло, а факт увольнения А.П.Чеботарева из Академии состоялся. В ответ Николай Никитич вызывает архитектора в Париж. В связи с этим приказчики Петербургской конторы в мае 1818 г. (т.е. через пять месяцев после увольнения) составляли Прошение на имя Санкт-Петербургского Генерал-Губернатора о выдаче А.П.Чеботареву заграничного паспорта:
«Означенный Г.Демидов находясь в чужих краях требует прислать к нему крепостного дворового человека Александра Чеботарева для обучения художествам. Почему прилагая у сего свидетельство данное Васильевской части Г. частным приставом на свободный выезд от сюда и листочки С.Петербургских ведомостей Номере 34, 35 и 36, где припечатано об отъезде Ево, всепокорнейше просим приказать означенному дворому человеку для проезду до Парижа выдать надлежащий пачпорт».20
Итак, в Прошении говорится, что Н.Н.Демидов требует прислать А.П.Чеботарева в Париж для обучения художествам (оказывается он не оставил без внимания и поддержки своего подопечного). Документов, подтверждающих пребывание А.П. Чеботарева в Париже, пока не удалось найти в архивах, вероятно они находились в Парижской конторе Н.Н.Демидова. Но период жизни Александра Петровича после вызова в Париж, а это семь с половиной лет — до 1826 г., когда его «зачали употреблять» для работы в Нижне-Тагильских заводах, чем-то был наполнен? Есть уверенность, что поездка в Париж состоялась и зодчий продолжил свое обучение, но где — в Парижской Академии Искусств или в Мастерских ведущих архитекторов? Конечно, он изучал французский язык, архитектуру и другие искусства, знакомился с достопримечательностями... Вполне можно допустить, что в эти годы он, находясь в свите своего господина, сопровождал его в поездках по «чужим краям», выполняя различные поручения и обогащаясь опытом европейских достижений.
Путешествия, как и жизнь в Петербурге (где, будучи сыном крепостного, работавшего при Главной Петербургской конторе [1], он провел и детские годы) несомненно были благоприятным стимулом для становления А.П.Чеботарева как творческой личности. В Петербурге он видел и ощущал могучий рост российской столицы, творения великих мастеров современной ему архитектуры классицизма — А.Д.Захарова, И.Е.Старова, В.П.Стасова, К.И.Росси, А.А.Монферрана и др. Их произведения являлись наглядной школой профессионального обучения. Париж с его красотой и блеском архитектуры несомненно озарял его память воспоминаниями.
Творческая биография и основные постройки А.П.Чеботарева исследованы Н.С.Алферовым и приведены в его книге «Зодчие старого Урала. Первая половина XIX века» [1]. Воспитанный на традициях классицизма Александр Петрович продолжал внедрять его приемы в своих авторских работах. Объекты его строительства не были столь грандиозными как у столичных монстров архитектуры, они были сомасштабны заводским поселениям, но отличались изяществом форм, пропорций и деталей. Утилитарность назначения объектов диктовала решение архитектурных задач скромными средствами: сопоставлением и чередованием оконных и дверных проемов, плоскостей стен и ризалитов, гладких и рустованных поверхностей, применением минимального количества украшений и простых профилей (например, использование только архивольтного приема в фасадах кричного цеха Нижне-Салдинского завода или приема безкапительного портика в госпитале Нижнетагильского завода). Внедрение приемов «экономного классицизма» (определение — Р.М,) относится уже к концу XVIII в.21 Так, бескапительные портики в это время широко применял в своей практике Клод Никола Леду — французский королевский архитектор, подаривший в 1804 г. альбом увражей своих проектов Императору Александру I. Преподаватели и ученики Академии Художеств вероятно были ознакомлены с этим альбомом. Не мог не изучать зодчий работ К.Н.Леду, находясь в Париже. Во всяком случае А.П.Чеботарев смело использовал прием безкапительного портика в своей авторской работе.
Можно предполагать, что значительная часть построек была выполнена А.П.Чеботаревым и в Парижских владениях Н.Н.Демидова.
Над проектами архитектор работал тщательно и обычно вел сразу же несколько объектов, осуществляя постоянный авторский надзор за их возведением. Его работа была напряженной, повседневной и безграничной во времени.
Безусловно, что А.П.Чеботарев как архитектор был незаурядных способностей, прекрасно рисовал и обладал качествами большого личного обаяния. Иначе вряд ли бы он заслужил внимание и постоянное покровительство Н.Н.Демидова. Однако, с усилением личностного общения архитектора и заводовлацельца все далее откладывался перевод зодчего в разряд вольных граждан, так как он уже стал неотъемлемой частью собственности и образа жизни его хозяина.
Вопрос о «вольной» или «отпускной» для А.П.Чеботарева не раз упоминался Н.Н.Демидовым в письмах. Желание получить отпускную обязывала архитектора к хорошей работе, прилежанию и выполнению новых поручений — оба это прекрасно понимали. Первоначально хозяин ссылался на то, что «надо что-нибудь сделать, за что получишь сию милость, ибо на тебя денег было издержано много и по сию пору мало еще твоих трудов».22 Затем пошли разговоры об отпускной за выполнение отдельных поручений. К особым поручениям, например, относился выбор шести мальчиков Выйской школы Для обучения их архитектуре. Хозяин писал: «чем скорее на свое место выучишь мальчиков, тем скорее получишь отпускаю, ... я двоих выписал бы тот час когда ты мне скажешь в Рим, где они скорее выучатся, ты своих учеников веди по своему предмету, а особливо тех кому ты будешь готовить Для поездки сюда учиться по французки ибо знавши сей язык по итальянски здесь легко выучиться».23 (Знание французского языка - одно из подтверждений поездки А.П.Чеботарева в Париж!). В другом письме Н.Н.Демидов еще более конкретен: «Очень я буду доволен есть ли ты после экзамена в Выйской школе выберешь мальчиков и будешь подготавливать их к обучению Архитекторской части. Они очень будут нужны для заводов и особливо, когда ты получишь отпускную. В то время тебя в заводах и малиной не удержать».24
Хозяин торопился, он чувствовал, что силы и время уходят, и уже в письме А.П.Чеботареву (вероятно последнем) он пишет: «Сверх сего ты теперь мною уже помещен в духовное завещание, с тем, что б тебе выдали отпускную. От подписания того завещания чрез 8 лет, но мало сего, грехи твои будешь оказывать на самом деле — деятельность свою — к моим выгодам и исправному исполнению своей должности, то я буду смотря по оному — срок сей сокращать, как ты после сделал убив оный — четырьмя годами в течение одного года находящемуся при мне Д.Пухову».25 Не успел Н.Н.Демидов осуществить, свой план сокращения срока до отпускной для архитектора — умер через два месяца после написания этих строк. И отпускная А.П.Чеботареву была дана не ранее, чем через 8 лет, т.е. в 1836 г.
Почему Н.Н.Демидов установил срок «через 8 лет»? Во-первых, это — срок, за который можно было выучить в архитекторы мальчиков Выйской школы и ввести их в строительную практику на заводах. Во-вторых, это — срок, необходимый для адаптации в хозяйстве наследника заводов. Возможно были и другие соображения у заводовладельца. Важно, что установленный срок был одной из его жестоких мер по укреплению владельческого права династии.
Не успел Н.Н.Демидов сделать для своего верного слуги: обещанного пособия для его родителей,26 материальной, социальной и служебной обустроенности жизни самого зодчего. Грустно было и то, что за два года работы при Николае Никитиче не успел и сам зодчий раскрыть все грани своего таланта. Со смертью Н.Н.Демидова его социальное положение раз-ко изменилось — он потерял покровителя, надежду на скорую отпускную, внимание со стороны начальства, а в связи с этим и разного рода материальные поощрения. Угнетало и бесправное положение в связи с неоконченным высшим архитектурным образованием. Новый хозяин — старший сын Николая Никитича — Павел Николаевич Демидов — кадровый военный с 15-летним стажем, егермейстер, камергер, действительный и статский советник (известный в истории как учредитель демидовских премий, назначаемых Академией наук, участник Бородинской битвы в свои 14 лет, гражданский губернатор г.Курска), женатый на легендарной красавице Авроре Карловне Шернваль, характеризуемый историками как образованный, добрый и милосердный человек, по-видимому был безучастен к судьбе крепостного зодчего. Усугубляли положение и появившиеся в работе конкуренты, например не менее талантливый зодчий А.З.Комаров, окончивший Императорскую Академию Художеств одновременно с А.П.Чеботаревым (в 1817 г.), но с аттестатом первой степени, и работавший архитектором Гороблагодатских, а с 1829 г. по совместительству и Богословских казенных заводов [1]. Новый хозяин пытался привлечь А.З.Комарова к работе на Нижне-Тагильских заводах, о чем свидетельствует возможный факт его авторства проекта Окружной конторы — Главного правления заводов, возведенной в 1832 г., а также и то, что с 1840 г. он стал их архитектором, заняв пост А.П.Чеботарева.
О факте авторства А.З.Комарова здания Окружной конторы говорит его подпись на чертеже ее главного фасада. Но С.Алферов, в личном архиве которого хранится фотография с этого чертежа (возможно он получил ее позднее издания книги), в авторстве А.П.Чеботарева не был убежден, указывая, что им подписаны лишь отдельные чертежи [1, с. 181]. Как видно из предшествующего описания, при тех обстоятельствах, в которых с 1828 г. находился А. По Чеботарев, скорее всего он был исполнителем-разработчиком и куратором стройки конторы, а автором все же был А.З.Комаров. Это безусловно ущемляло профессиональную честь Александра Петровича, бывшего в архитектурном фаворе при жизни Н.Н.Демидова. Наверное, именно этот факт стал определяющим в сложнейшей ситуации, в которой он оказался: в самом значительном заказе в сфере его деятельности он был лишен авторства. Однако, его индивидуальный архитектурно-стилевой почерк в решении конторы виден при сопоставлении ее с Нижне-Тагильским госпиталем, авторство которого установлено: почти аналогичны фронтоны и орнаменты тимпанов в них, присутствует мотив балясин, однотипны в пропорциях оконные проемы (тщательное исследование этих памятников возможно даст и другие показатели).
Почему мог быть выбран в авторы конторы А.З.Комаров? Версия тут одна: потому, что многократно увековечивая память отца, сыновья Павел и Анатолий стремились связать его имя с именитыми творцами. Так, авторами памятников Н.Н.Демидову были: во Флоренции — знаменитый итальянский скульптор Лоренцо Бартолини, в Нижне-Тагильском заводе — «первый скульптор короля» Франции (Людовика ХИЛ) Франсуа Жозеф Жильбер Бозио [2]. Окружная контора была первым монументальным памятником Н.Н.Демидову (ему не нравился вид старой конторы, мечтал о новой, но не успел), сыновья позаботились, чтобы ее возвели уже через четыре года после его смерти. Крепостной А.П. Чеботарев для сыновей Н.Н.Демидова с их «имперским» размахом не был величиной. На Урале среди заводских архитекторов в то время именитым был А.З.Комаров — вот к нему и обратились с заказом. Разрабатывать проект и строить контору А.З.Комарову было некогда (у него было много казенных — «государевых» заказов), он в результате стал ее идейным творцом; исполнение всех остальных работ, естественно, стало уделом А.П.Чеботарева.
Надо предполагать, что завещание Н.Н.Демидова было выполнено, и А.П.Чеботарев в 1836 г. получил «Вечную Отпускную». В 1837 г. его назначили начальником чертежной [1]. Но его жизнь в течение прошедших 8 лет была серой и неуютной. За эти годы он воспитал двух мальчиков (в том числе архитектора К.А.Луценко)27, выстроил здание Окружной конторы и по-видимому сделал много других работ, о которых пока мало известно.
Неудовлетворенность надежд сказалась сказалась на здоровье Александра Петровича и неуживчивости его характера. В результате, как пишет в своей книге, ссылаясь на архивы, Н.С.Алферов, А.П.Чеботарев в 1838 г. был уволен с должности за «неисправное поведение», с прекращением выдачи жалованья и провианта, конфискацией господских инструментов, книг, красок, лошадей, экипажей и прислуги и с предоставлением «ему права искать место, где почтет лучшим, только не по делам г.г. заводовладельцев Демидовых» [1, с.53]-Жизнь «вольного» зодчего стала еще более тяжелой, чем при крепостной зависимости. В 1839 г. он уехал из «Нижнетагильска» в Петербург, где ходатайствовал, а в 1841 г. получил решением Совета Академии Художеств аттестат художника и вместе с этим «ушел» в неизвестность.
Как сложилась его судьба в дальнейшем? Ему было немногим более 40 лет — время человеческой мудрости и зрелости таланта. Тайна, которую предстоит разгадать исследователям. Одно можно утверждать, что вынужденный отъезд в Петербург не предвещал для архитектора легкой жизни. Воспитанный в классических правилах архитектуры, он приезжал в столицу, где уже «затухал» классицизм, требовались мастера с новыми взглядами и умением. При этих обстоятельствах, и не имея опоры в обществе, трудно было надеяться на создание делового успеха, получение признания и достижение материального благополучия. Другой вариант — получив аттестат художника, зодчий уехал из столицы в один из провинциальных городов России, где смог успешно реализовать свои способности и мечты ... ?
Сбылись предсказания Временного Правления Императорской Академии Художеств: после смерти хозяина зодчий в должности слуги испытал всю горечь унижений бесправного положения, впал в глубокое «уныние», что повлияло на его «нравственность» (слова из уведомления Академии) — типичная трагедия для крепостных специалистов России. Личная же трагедия А.П.Чеботарева состояла в бескомпромиссной, почти сыновьей привязанности и преданности своему могущественному покровителю — высококультурному и образованному человеку, который умел баловать, пенять, требовать и защищать и, главное, — быть для него демократично-доступным. Зодчий искренне любил своего повелителя и верил в его доброе отношение к себе. В одном из писем есть такие строки: «употреблю все, что только будет /касаться для пользы ваших мое знание и буду стараться заслуживать ваших великих благодений и молить всевышнего о ниспослании вам здоровья и долговечной жизни.28 Смерть благодетеля стала для А.П.Чеботарева непоправимой утратой, так как при разных полюсах общественного положения их духовное единение в понимании архитектуры как одной из форм воплощения прекрасного было несомненным.
Что на это скажешь: тяжела жизнь крепостных, да и она бывала светлее вольной. Для А.П.Чеботарева именно крепостной период жизни при Н.Н.Демидове был самым ярким в его творческо-личностном портрете. И все же сила власти постоянная опека, хотя и любимого господина, подавили силы и инстинкты приспосабливаемости зодчего к изменяющимся условиям жизни, сломав его судьбу. Но, отраженный в письмах, архитектурный альянс этих двух людей был органичен в своей основе и даже среди ему подобных представлял в России уникальное явление близившейся к завершению крепостной эпохи.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алферов Н.С. Зодчие старого Урала. Первая половина XIX века. - Свердловское кн. изд-во, 1960. С. 50-54.
2. Карпова Е.В. Скульптурные портреты Демидовых / Демидовский временник: Исторический альманах. Книга 1. — Екатеринбург: Демидовский ин-т, 1994. С.118.
3. Лотарева P.M. Демидовские «экономии» / Третьи Татищевские чтения: Тез. докл. и сообщ., Екатеринбург, 19-20 апреля 2000 г. -Екатеринбург: Банк культурной информации, 2000. — С. 190-193.
4. Музей горнозаводского дела. Нижний Тагил. — Екатеринбург: изд-во «Баско», 1995. С. 28.
