МАШИНА ВРЕМЕНИ ШИГИРСКОГО УРОЧИЩА

Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что своими глазами можно увидеть XVIII век, вернее, восемнадцатое столетие на Южном Урале, я бы, конечно же, не поверил. Однако в Нязепетровском районе нашей области такое местечко действительно есть - там, где находятся истоки реки Уфы. В забытом богом и людьми нетронутом уголке таежной природы под названием Шигир находятся остатки Азяш-Уфимского железоделательного завода, заложенного в 1759 году внуком основателя династии уральских "стальных королей" Никитой Демидовым. Через тринадцать лет после начала строительства завод был разграблен и сожжен башкирами, нанятыми правительством, и с тех пор в этих местах редко ступала нога человека.

ДОРОГА НА КУВАТАЛ

Куватал - ближайший населенный пункт приблизительно в десятке километров от урочища Шигир, где находится Азяш-Уфимский завод. Несколько дворов и население, всю жизнь прожившее в этих краях, почти полностью пенсионного возраста. Вокруг, в окрестностях и дальше, уже начинаются глухие места с тайгой, заброшенными деревнями и недостроенным с советских времен водохранилищем.

160 километров, из которых последние верст пятьдесят можно преодолеть только на трехмостовом внедорожнике ЗиЛ-130, - и мы на месте. Территориально это стык Нязепетровского района, окрестностей города Карабаша и Кыштыма, в тридцати километрах от истоков реки Уфы. Последние версты ЗиЛ-130 идет, утробно рыча от напряжения всеми тремя мостами, буквально продираясь сквозь завалы бурелома, грязь разбитой колеи (когда-то здесь сновали лесовозы) и другие прелести бездорожья. В кузове ЗиЛа идет увлеченный спор.

- "Нива" здесь в принципе, наверное, прошла бы, - говорит руководитель (Археологический научный центр) АНЦ Сергей Боталов, когда ЗиЛу удается выбраться из очередной ямины. - Пока ведь относительно сухо, - добавляет он. Впрочем, уверенности в его словах нет.

- Да нет, - поддерживает разговор кто-то, - "Нива" бы точно встала. - "уазик" еще, может быть, и доехал, - резюмирует он. Спор очень напоминает азарт игроков в "русскую рулетку" - если не доедем, радости от этого точно не испытает никто.

Не участвующие в дебатах молча надеются на то, что ЗиЛ не встанет окончательно и мы спокойно прорвемся сквозь буераки. В противном случае добраться до места с оборудованием, загруженным в машину, будет на порядок сложнее...

В урочище Шигир нас ждет десятидневная работа, целью которой является выяснение стратиграфии плотины Азяш-Уфимского завода и исследование памятника. Разумеется, за десять дней отряд в четырнадцать человек справиться с такой задачей полностью не может - это дело будущего, пока же планируется исследовать только небольшой кусочек прошлого. И то если позволит погода.

В составе экспедиции - руководитель АНЦ Сергей Боталов, главный специалист Государственного центра по охране памятников исторического и культурного наследия (ГНПЦ) Николай Меньшенин, водитель Юрий Побегайло, сотрудник АНЦ, в прошлом геолог Вячеслав Никольский, историк Вячеслав Свистунов из Каслей, фотограф Сергей Арканов, художник Анатолий Федоров, студенты ЧелГУ Сергей Мишин, Артем Алехин, Александр Волков, Степан Демин, Алексей Шапиро. Добровольцами в отряде выступают предприниматель Юрий Лугавцов и ваш покорный слуга, корреспондент "Вечерки". Функции и задачи каждого расписаны еще в Челябинске, люди все подобраны с опытом археологических экспедиций, поэтому вопросов по типу "что?" и "как?" ни у кого не возникает. Каждого подвинул на путешествие в тайгу свой собственный интерес.

К счастью, во второй половине дня мы благополучно добираемся до места назначения - широкой поляны посреди тайги, на которой заготавливают сено на предстоящую зиму лесники из ближайшей деревни Малые Егусты. Еще через часа два археологический отряд обживается в палатках, спустя еще какое-то время мы все вместе с удовольствием хлебаем горячее варево, приготовленное на костре: Юра не только классно водит ЗиЛ, но и отменно кормит проголодавшихся с дороги археологов. Незаменимые качества в любой экспедиции, однако. А о меню полевой кухни мы поговорим немного позже.

ПОДВОДНЫЕ КАМНИ АРХЕОЛОГИИ

Что мы приехали раскапывать? Законсервированный временем, нетронутый и ни разу не перестроенный с демидовских времен железоделательный завод. Специалисты не без основания считают, что подобного исторического материала по промышленности нет больше не только ни на одном из старых уральских заводов, например, в Екатеринбурге, но и вообще во всей России. Производство со временем, естественно, усложнялось, что-то перестраивалось, технологии усовершенствовались, цеха предприятий модернизировались. Поэтому представить себе, как реально выглядело производство, скажем, в 60 - 70-х годах XVIII столетия на демидовских заводах, сегодня достаточно проблематично. Развалины Азяш-Уфимского завода это сделать позволяют - в силу того, что завода не коснулись дальнейшие перестройки и модернизации. Уникальный объект во всех отношениях.

Руководитель экспедиции - Николай Михайлович Меньшенин из ГНПЦ намерен исследовать в этом сезоне часть сохранившейся стены плотины. Ученых интересует технология создания сооружения, до сих пор возвышающегося над Уфой приблизительно на десять метров. Раскоп приходится закладывать практически над отвесным обрывом, кончающимся внизу неглубокой, но стремительно несущей свои волны рекой Уфой. Несколько дней студенты и археологи, демонстрируя чудеса эквилибристики, ведут раскопки, постепенно, уступами спускаясь вниз, к реке. Профиль тела плотины все больше обнажается, становится ясно, что плотину насыпали из глины, периодически добавляя в слои некоторое количество песка и других примесей. Кстати говоря, однажды отряд чуть не понес потерю: Николай Михайлович сделал неосторожное движение и кубарем полетел вниз с шестиметровой высоты. Лишь по случайности, к счастью, отделался ушибами и уже после обеда смог выйти на работу.

После этого ребята на раскопе стали двигаться с особой предосторожностью.

Городскому человеку с ходу переквалифицироваться в заправского землекопа трудно. Но поджимало время, к тому же все более-менее представляли специфику археологических раскопок. Студенты, так те вообще за нынешнее лето превратились в настоящих "волков археологии". Короче говоря, времени на раскачку отряду никто не давал, да никто его и не просил. И все равно лопатами продираться сквозь проросший корнями берез и кустов верхний слой плотины было чрезвычайно трудно. Время от времени приходилось менять орудие труда на топор или даже лом с кайлом. Четыре часа работы после завтрака с перекурами - обед - короткий отдых - три часа работы вечером. Таков обычный график работы на раскопе. В последние несколько дней вечерами работали те же самые четыре часа.

Так что представление об археологе, орудующем лишь кисточкой и совочком, иногда даже ножом и скальпелем, кажется, сильно извращено. К тому же есть существенная разница между российским (советским) и западным археологом. При капитализме, говорят знающие люди, археология - это хобби богатых людей, этакая причуда, позволяющая с пользой для науки потратить денежки. При социализме и сейчас археология - это профессия, в которой 90 процентов времени уходит на махание лопатой, рисование чертежей в полевых условиях, ведение камеральной работы, вообще экспедиционную жизнь; оставшиеся десять процентов можно смело списать на чтение научной литературы, выступления на научных симпозиумах и написание работ. Так что мы, безусловно, были археологами, вскормленными на традициях отечественной школы.

Экспедиция находилась в таежной зоне, и очень скоро мы все это почувствовали. Все десять дней нас зверски кусала мошка - таежный гнус. Для тех, кто не в курсе, что это за зверь такой, следует сказать лишь одно: эта божья тварь по размеру в несколько раз меньше комара, зато кусается не в пример больнее. Место укуса моментально вспухает и постоянно чешется. К тому же мошек намного больше, чем других насекомых, они лезут в глаза, нос и уши, за шею и под рубаху. Пока несешь горячий суп от места раздачи до стола, в тарелку обычно успевает нападать несколько крылатых тварей... Облегчение приходило лишь поздним вечером, когда понижение температуры загоняло проклятую мошку в траву - согреваться до будущего дня. После работы мы очень быстро разводили костер, пытаясь дымом отпугнуть кровососущих тварей. Огонь, как и на заре человечества, был нашим союзником.

ВЫСШИЙ ИНСТРУКТАЖ

Среди малочисленного отряда - трое охотников, взявших у лесника в Малых Егустах официальное разрешение на отстрел боровой и водоплавающей птицы. Разумеется, Сергею Боталову, Сергею Арканову и Анатолию Федорову не терпится испытать охотничье счастье и проверить меткость своего глаза. Шигир - самое подходящее для этого место. Дорогой Арканов обещает закормить отряд рябчиками, тетеревами и прочей лесной живностью. Анатолий Михайлович (его все за возраст и веселый нрав называют Михалычем) настаивает на том, что подстреленный дятел необычайно хорош в супе. Мне как-то дико слушать о том, что дятлов едят (птица-то слишком невеликая!), однако Михалыч настаивает, что для вкуса и навара ничего лучше дятла в котле не может быть. Даже к рябчикам необходим, мол, дятел.

"Шеф", как я его мысленно про себя называю, то есть Сергей Боталов, с самого начала дороги на Куватал решает затронуть другой аспект жизни в тайге, а именно: неожиданную встречу с хозяином лесов - медведем. Ход рассуждений Сергея Геннадьевича приблизительно таков:

- Бояться медведя не надо... Потому что обычно мишки людей не трогают, это раз, а во-вторых, если ты вдруг лицом к лицу столкнулся в чащобе с медведем, то бояться уже тем более бесполезно. Это два. От разъяренного медведя убежать и скрыться невозможно - догонит, на дереве достанет, в воде найдет, одним выстрелом его не завалишь, второй не успеешь сделать. Короче, бояться нечего, - со смехом заверил нас шеф.

Говорит он это вовсе не из желания испугать нас, а лишь с целью инструктажа на непредвиденный случай. На Шигире, за рекой Уфой, где-то на сопке, по информации лесников, живет медведица с медвежонком. А это самый опасный вариант, как утверждают опытные охотники. При приближении людей мамаша медвежонка не задумываясь идет в атаку на человека, даже если ее многокилограммовому чаду ничего не угрожает. Материнский инстинкт таков, поэтому остается молиться о том, чтобы мамаша во время нашего пребывания на Шигире гуляла исключительно одна.

БОЛЬШОЙ ТАНАФУЗ

Танафуз - так называется перекур по-казахски. Это словечко привезли с собой из предыдущих археологических экспедиций ребята, раскапывавшие могильники на юге Челябинской области. По заведенным традициям работа на раскопе строится следующим образом: пятьдесят минут все усиленно работают, после чего специальный человек, следящий за временем, громко (на весь раскоп) объявляет: "Перекур!" Пять-десять минут курящие с удовольствием смолят сигареты, некурящие расслабляются другим способом.

Остряк Степа в первый же день заорал: "Танафуз!", а на упреки, что, дескать, не все владеют казахским языком в совершенстве, с достоинством ответил:

- Важна интонация, а смысл поймут!

Как уже было сказано, десять дней студенты под руководством Николая Меньшенина исследовали сохранившийся кусок плотины завода. Важно было понять, как и из чего демидовские мастера и рабочие умудрились запрудить довольно-таки быструю в этих местах реку Уфу. Через десять дней напряженной работы стало ясно, что для этого строители XVIII века использовали лишь природные материалы - глину и землю; последовательно насыпая слой за слоем, реку удалось обуздать. Это маленькое, но чрезвычайно важное открытие было немедленно зафиксировано в полевых чертежах, фотодокументах и позднее должно войти в научный отчет о деятельности экспедиции.

Ударными темпами выполнив это задание, мы по предложению Николая Меньшенина переходим к следующему этапу - раскопкам части доменного цеха. До отъезда оставалось не более трех дней, поэтому отряд явно подустал и ни о каких ударных темпах уже не могло быть речи. Конечно же, мы старались работать как прежде, но если раньше наши лопаты стучали лишь о коренья деревьев, пронизывающих верхний слой почвы, то на развалинах домны грунт был просто пересыпан битым кирпичом. И сквозь это еще проросли те самые корни, так что иногда приходилось больше работать топором и ломом, чем лопатами. Соответственно, скорость проведения раскопок резко упала, хотя мы не сдавались. Николай Михайлович с необычайной ловкостью помогал нам корчевать особенно здоровые пни - ученого в тот момент он напоминал очень отдаленно.

При такой работе главное - не упасть духом. Пусть всего запланированного исследовать не удастся, это, в конце концов, не так важно, дело продолжат следующие отряды, главное, что почин положен. Два друга, Степан Демин и Александр Волков, придумывают неплохое развлечение: они пытаются пересказывать друг другу сюжеты мировой классики, используя, скажем так, не совсем нормальную речь. Вернее сказать, совсем ненормальную, а проще сказать, пересказывают сюжеты и эпизоды прочитанных книг, используя... ненормативную лексику. Местами получается весьма забавно, работа идет веселее, так что придумавшие "Шиз-радио-минус" Степа и Саша выступают еще и в роли массовиков-затейников.

Таким образом нам удается проработать все десять дней, и, пожалуй, единственным недостатком нашей работы следует признать недоисследование доменного цеха. Но при всем желании малочисленный отряд АНЦ не смог бы провернуть такую колоссальную работу.

БАНЯ

О чем мы говорим вечерами, после работы, когда у костра пытаемся согреться и немного отдохнуть от назойливой таежной мошки? Обо всем на свете, благо народ подобрался разный и по большому счету друг с другом малознакомый. На первом месте, разумеется, беседы об истории этих мест, о перипетиях освоения уральских земель русским населением, об истории семьи Демидовых, о прошлых и будущих научных полевых экспедициях, об убийстве Головлева и терактах 11 сентября, о большой и малой (областной) политике и политиках.... Короче, тем хватало, а у костра можно проговорить всю ночь.

Само собой, когда мы приехали на место, у многих, что называется, "с собой было". Правда, веселящие напитки очень быстро закончились, но после некоторого количества возлияний мы были лучше знакомы друг с другом. Это совсем немаловажно в полевых условиях, уж поверьте. Со студентами исторического факультета ЧелГУ так вообще диапазон бесед был чрезвычайно широк - от особенностей написания курсовых работ по раннему этапу крито-микенской культуры до... деталей полового воспитания девушек в сельских районах области. Студенты, по моим наблюдениям, не очень отличаются от предыдущих поколений, грызших гранит науки в стенах ЧелГУ.

Организовывать собственный быт приходилось на месте, и это нас также сплачивало. На третьи сутки мы с Алексеем Шапиро, помнится, не выдерживаем и после работы до ужина решаем залезть в реку - смыть пыль и грязь раскопа. Остальные надеются на устройство в скором времени своеобразной полевой бани, в которой вроде как можно вымыться в более комфортных условиях. Поэтому смотрят на нас, как на полоумных, затеявших чуть ли не самоубийство. Мы не учли не только холода речной воды, от которой моментально сводило ноги, но и ярости кровососущих тварей, с особенным остервенением накинувшихся на мокрые и голые тела. Короче говоря, вымыться мы вымылись, но чего это стоило!

С баней же получилось еще хлеще. 12 сентября, после ужина, ребята с четырех сторон закрыли полиэтиленом нашу полевую печку, подкинули в нее дровишек, вскипятили два котла воды, и четыре человека в полной темноте мужественно шагнули в эту помывочную. Была ночь, видимость - в пределах двух-трех шагов, к тому же именно в этот момент, как на грех, полил дождь, под конец перешедший в снег. Они, конечно, все-таки вымылись, после чего все, даже те, кто наблюдал за душераздирающим зрелищем со стороны, для обогрева "приняли". Тем и спасались от простуды...

Утром Сергей Арканов, смеясь, подсчитывает "убытки":

- Это же надо было полтора литра 75-процентного кальвадоса (яблочного самогона. - Авт.) огреть! Экие глотки!

По сути, половину запасенных продуктов мы привезли домой. Наши охотники и рыболовы практически каждый день баловали отряд дичью и рыбой, поэтому запасы тушенки таяли очень медленно. И это учитывая зверский аппетит махавших лопатами с утра до вечера мужиков! Приготовленная на огне дичь по вкусу не сравнится ни с какой другой едой, в этом теперь каждый из нас твердо уверен. В первый же день удается наловить штук двести чебаков и карасей, из которых готовится душистая уха, а часть рыбы засушивается. Однажды в сети попадает даже водяная крыса - ондатра, из которой на костре нам удается приготовить жаркое. Поверьте моему опыту: куриное мясо после жареной ондатры вам покажется очень жестким и грубым, нужно лишь побороть собственные предрассудки и предвзятость!

Неугомонный Арканов с раннего утра промышляет в лесу. Удача в конце концов поворачивается к нему нужным местом, и на обед у нас - борщ из рябчика. Жирный, наваристый бульон, мяса вот только маловато, птицы в этом году в связи с погодой не нагуляли жирок. Впрочем, все довольны, для отождествления с буржуем-гурманом Маяковского не хватает лишь ананасов.

Охотники Сергей Арканов и Анатолий Федоров по вечерам, сглатывая слюну, рассказывают о стадах диких кабанов и козлов, которые безбоязненно бродят в окрестностях. Глотают слюну, потому что лицензии на отстрел получили лишь на боровую и водоплавающую дичь, потому и не трогают рогатых и клыкастых зверюг. А ведь хочется иногда, наверное, до тошноты, испробовать свои силы, это по глазам видно! Но браконьерствовать никто не станет, воспитание не то! Михалыч, закатывая глаза, принимается рассуждать:

- Козлы, ох и здоровые, ходят за Куваталом и так и харкают, так, знаешь, "ахр-ахр". Хоть бы одного взять (со вздохом).

У Арканова другие воспоминания, которые он не менее интересно живописует:

- Выходит из кустов на меня такой, центнера на два с лишним, кабанчик, глаза кровью налиты, клычища... Я, значит, за дерево, а про себя шепчу: "Иди, поросеночек, иди своей дорогой!" Зрелище не для слабонервных! Кое-как прошел мимо...

Еда, послушать их, была повсюду. Наши добытчики, ко всему прочему, закормили нас жареными грибами.

ЧТО ЗДЕСЬ БУДЕТ КОГДА-НИБУДЬ

Надо заметить, что исследование остатков Азяш-Уфимского железоделательного завода в сезоне 2002 года Археологический научный центр вел на грант регионального отделения "Южный Урал" Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Программа финансирования рассчитана на три года, однако археологи АНЦ уже проработали на Шигире в общей сложности около четырех лет. Вообще же, по оценкам специалистов, работы здесь еще как минимум на десять лет.

Вечером у костра мы допытываемся у "шефа" о планах:

- Сергей Геннадьевич, на будущий год поедете сюда? - Кое-кто из нас попросту влюблен в природу Шигира, тем более что памятник, как говорят археологи, здесь "опорный", первый в своем роде. Работы хватит на поколения будущих исследователей.

- Конечно же, сами видите, работы непочатый край, только-только начали, - "шеф" задумчиво улыбается, а потом продолжает: - Ведь здесь, по сути, не столько археологические работы предстоят, здесь памятник музеефицировать нужно, - это уже что-то из области мечты, все молча слушают, глядя на костер. - Воссоздать где-нибудь на историческом месте колесо, вращающее механизмы, - пусть туристы сюда приезжают, любуются историей и природой, воочию наблюдая, как работали заводы Демидова...

Идеи у Боталова продолжают фонтанировать, видно, что он не раз об этом думал и обсуждал с коллегами.

- Ты посмотри, здесь прекрасная площадка, не то что вертолеты могут садиться, но и небольшие самолеты. Естественно, мы до этого момента не доживем, может быть, дети наши когда-нибудь увидят реконструированный Азяш-Уфимский завод, - мечтательно завершает свою речь Боталов. Все понимают, что это практически фантастика, причем ненаучная.

Пока же первый год работы по гранту РГНФ подходит к концу. Впереди еще два этапа, два сезона полевых работ. Загадывать, что еще способен преподнести в качестве сюрприза ученым открытый ими Азяш-Уфимский завод, не стоит.

ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ!

За десять дней, что провели там, погода менялась: к приезду было почти лето, а в конце по утрам на траве лежал иней. Снег мы тоже видели, по утрам в котелке остатки воды превращались в лед. Это сильно нас торопило.

Наступил последний день, в который мы таки попытались штурмом откопать остатки кирпичного домика демидовского приказчика, который в XVIII столетии стоял близ заводской домны. Часть остатков стены была расчищена, но в самих развалинах здания мы натолкнулись на мощную кладку. Сил уже не оставалось ни у кого, поэтому раскопки решено было прекратить. До будущего лета, когда сюда приедет более многочисленный отряд.

На следующее утро оставшаяся часть археологов (другие уехали пораньше, в городе также хватало дел) за два часа свернула лагерь, и мы тронулись в обратный путь. Над непроходимой чащобой Шигирского леса светило солнышко - древний славянский Хорс-Ярило, видимо, решил нас побаловать. ЗиЛ без приключений прошел самую сложную часть пути, выбрался на трассу и где-то под Аргаяшем, на относительно ровной дороге вдруг заглох. По законам жанра что-то подобное должно было случиться, поэтому особенно никто не расстроился. Юра Побегайло и Серега Мишин нырнули под капот и начали колдовать. Через полчасика машина как ни в чем не бывало продолжила свой путь.

В первом же населенном пункте на нашем пути - Тайгинке - мы устроили пикник у магазина. Михалыч и тут всех изрядно развеселил.

- Смотрите, ребята, козы ходят. Жизнь-то налаживается! - проговорил он под дружный смех, имея в виду, что здесь уже цивилизация.

На пути мы остановились сфотографироваться на память у знака "Европа - Азия" - ЗиЛ уносил нас из Европы в азиатскую часть страны, хотя особой разницы мы, разумеется, не почувствовали. Более того, в Азии был наш дом, по которому все изрядно стосковались. Жизнь действительно налаживалась.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

После смерти основателя династии русских "стальных королей" Никиты Антуфьева-Демидова его сыновья разделили наследство отца. В свою очередь, их дети также получили свою долю в наследстве металлургической империи. Одним из них стал внук и тезка Демидова I - Никита Никитович Демидов, получивший во владение Шайтанский (юг нынешней Свердловской области), Каслинский, Верхне- и Нижнекыштымские заводы, которые сейчас находятся в Челябинской области. Однако внуку этого показалось мало - при жизни он заложил еще три завода в наших краях. Это были Кеолимский (под Карабашом), Шемахинский и Азяш-Уфимский заводы.

По данным архивов, в которых работал Вячеслав Свистунов, в 1758 году Никите Демидову удалось получить разрешение на покупку башкирских земель близ реки Уфы, которую геодезисты ошибочно называли и считали рекой Азяш. В следующем году, по всей видимости, началось строительство плотины и завода, однако достоверных сведений об этом нет. Известно, что строительство Азяш-Уфимского железоделательного завода продолжалось до начала пугачевского восстания на Южном Урале, в ходе которого завод и был сожжен и разрушен башкирами. Историки, много работающие с материалами той эпохи, в частности, Вячеслав Свистунов и Николай Меньшенин, утверждают, что башкиры жгли и рушили Азяш-Уфимский и другие демидовские заводы по прямому приказу правительства Екатерины. Таким образом власти лишали пугачевцев производственной базы для пополнения вооружения, что в итоге и привело к подавлению восстания. Однако потрясенный размахом войны Никита Демидов навсегда покинул Южный Урал и не стал восстанавливать разрушенный Азяш-Уфимский завод. Уцелевшее от пугачевского погрома и репрессий правительства население тех мест потихоньку разбирало кирпичи и строительный материал, пошедший на возведение завода, и таким образом демидовское детище простояло до наших дней.

В середине 90-х годов прошлого века археологи АНЦ по подсказке местного жителя открыли развалины Азяш-Уфимского завода в шигирской тайге. После завершения археологических работ в сентябре этого года на Азяш-Уфимском железоделательном заводе были установлены две таблички, извещающие, что объект является памятником истории и архитектуры и находится под защитой государства (в лице Министерства культуры).

Денис ЛУЗИН.
«Вечерний Челябинск», 25.09.2002 г.
http://www.chelpress.ru