Еще об оковах ныробского узника
Знаменитые оковы Михаила Никитича Романова, узника Бориса Годунова, не однажды привлекали внимание краеведов. Дело в том, что до сих пор известны два экземпляра цепей: один в Свердловском областном краеведческом музее, а другой — в музее города Красноуфимска. Который же экземпляр подлинный и что из себя представляли эти оковы?
В библиотеке Чердынского краеведческого музея хранится статья В. В. Голубцова «Оковы боярина Михаила Никитича Романова». Владимир Владимирович Голубцов (средний) — сын дворянина Александра Голубцова, основателя имения Александровское (ныне в Красноуфимском районе Свердловской обл). Обратимся к его статье.
Следуя старым письменным источникам, автор определил вес оков узника в 3 пуда 10 1\8 фунта. Но уже В. Н. Берх в 1821 году в своей книге «Путешествие в города Чердынь и Соликамск» указывает другой вес — 2 пуда. Скорее всего, он держал в руках не всю цепь ныробского узника.
Читаем Голубцова дальше. «В первой четверти XIX века в Чердынском крае занимал видное место В. Н. Прокофьев, который получил от начальства предписание снять копию с оков Михаила Никитича. Прокофьев счел необходимым взять их из Ныроба, но не все, а только одну большую, вместе с принадлежащим к ней замком. Обратно цепь уже не вернулась. С нее была изготовлена копия, возможно именно она и хранится в музее Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ) в Екатеринбурге (ныне — Свердловский краеведческий музей. — Ред.)... У Прокофьева была единственная дочь, которая вышла замуж за С. Я. Коновалова, получив в наследство все состояние отца, в т.ч. и цепь. У Коноваловых опять дом и коллекции достались их дочери, вышедшей замуж за П. В. Белдыцкого. У него в «домашнем музее» и видел А. А. Дмитриев цепь, которая полностью, за исключением одного звена, совпадает с ныробской.
В 1883 году эта цепь была куплена у П. В. Белдыцкого отцом В. В. Голубцова, В. В. Голубцовым-старшим и на момент написания статьи находилась в их доме, в селе Александровском Красноуфимского уезда».
Далее В. В. Голубцов выдвигает свою версию того, как были одеты цепи на узника. Он пишет: «В бытность нашу в Ныробе нашлось несколько человек подходящей комплекции, охотно согласившихся примерить цепи.Оказалось, что поручни малой цепи, которую обыкновенно называют ножною, не сходятся и на разутой ноге... Наоборот, эти поручни как нельзя лучше приходятся на руки, оставляя место для тонкой предохранительной прослойки между телом и железом. Полукружия большой цепи замыкаются на шее только у средних людей; полного человека с хорошо развитой мускулатурой такое кольцо просто задушит. Да помимо всего прочего при наличии двух больших цепей эта гипотеза отпадает сама собой и взамен ее появляется новая — именно, что большие цепи были ножными. Их полукружия отлично сходятся на ноге, только прокладные кольца здесь были немного толще, чем на руках...
При таком устройстве оковы оказывались замечательно целесообразными: чем дальше узник протягивал руки, чем выше он их поднимал, тем больше тяжести на них ложилось: сопротивление возрастало с напряжением; способность ходьбы была совсем отнята: два десятифунтовых замка, достигая земли, при каждом шаге били заключенного по ступням, длинные цепи ударяли по ногам и еще тащились по земле, а если узник приподнимал их, то на смену являлась их тяжесть.
Система была тонко продумана: от таких надежных сторожей можно было уйти разве только в могилу».
Тамара ТИМОХОВА
"Уральский следопыт", № 8, 2002 г.
