КЛАДЫ РЕЧНОЙ ДОЛИНЫ
Как пересекаются водный и золотой потоки?
Не только Ташкутарганкой знаменита золотая Миасская долина. Оставила она и другие имена. Например, Тыелга. В 1934 году приехал в Тыелгу Александр Федорович Суров, успевший к тому времени и повоевать (с Колчаком), и белый свет повидать. Собрал он на новом месте артель старателей. И однажды прибился к артели дед-бородач Павел Порфирьевич Булдашев. О нем слух был, что ходил он с прииска на прииск, смотрел, где и как старатели роют-копают, а нигде не задерживался. Он злил людей тем, что говорил, где нет золота, а где есть - не говорил.
Какой старатель не мечтал о том, что однажды из утреннего сумрака возникнет бородатый старец и откроет свою самую сокровенную тайну, сказав: "Копай тут..." Одно дело, когда ты копаешь наугад, в сомнениях и терзаниях, готовый в любую минуту разочароваться и бросить свой шурф, а другое - когда кто-то даст тебе веру и укрепит в ней, наставив копать неделю, месяц, два, чтобы вознагражденный за упорство нашел кварцевую жилу или облепленный глиной самородок.
Только Сурову бородач Булдашев сказал, что покажет, где "золотая щель", если тот возьмет его в артель. Мол, он долго держал в себе тайну, доверенную ему перед смертью отцом, а теперь время и место ее открыть. Много лет тому назад будто бы крепостные, кандальники и каторжане, наткнувшись на богатое золото, назло своим хозяевам, зарывали его снова в землю. "Щель золотая" якобы один из таких кладов, примеченных отцом Булдашева.
Оказалось, копать надо рядом с конторой Тыелгинского прииска. Прежде тут все было ископано, шахты и отвалы взбугрили берег, грунт уже затягивало травами, а то и кустарником. Начали, однако, копать.
Копали год - ничего. Неизвестно, насколько еще хватило бы Сурова, но однажды, в январе 1936 года, явственно "нарисовался" старый шурф. Обкопали его, вычистили. Убрали какие-то камни. Ушли вглубь. И там, в черной земле, наконец, попался первый самородок. Небольшой, в кулаке лишь сжать. Быстро набросали в ящик руды, подняли, а там три самородка сразу - на два килограмма, чуть больше и чуть меньше килограмма. В тот день набрали самородков на пять с половиной килограммов.
Через несколько дней Суров выворотил тот самый "Большой Тыелгинский" весом больше 14 килограммов, который сполна вознаградил за все тревоги и ожидания. А был еще "Малый Тыелгинский" - почти на 10 килограммов. Всего же в том гнезде было припрятано больше 43 килограммов золота. Что важно, лежали они в рудной жиле, то есть не сдвинутые с места потоками воды.
Удача всей жизни была замечательна еще и тем, что за нее полагалась хорошая премия. На премиальные деньги бригада заказала всяких разных товаров, которые наглядно характеризуют свое время, его бытовые подробности, запросы и ценности. Старатели купили велосипеды, баяны, ткани, никелированные кровати, чайные сервизы, сапоги, полушубки, рояль, часы. Денег хватило, чтобы двоим купить дома, а деду Булдашеву с женой съездить в три столицы - Москву, Ленинград и Киев.
***
У геолога Николая Ивановича Кураева была страсть не то чтобы пламенная, но не дающая покоя - загадка Миасской долины. Много дней провел он в хождениях по берегам Миасса, размышляя на тему "Река и золото". Он рассматривал грунты отвалов и нетронутые террасы, изучал рельеф, исследовал взятые из-под ног минералы, чтобы найти ответ на "простой" вопрос: как они встретились и пересеклись, эти два потока - водный и золотой, насколько случайно и закономерно то, что река течет по золоту? За "простым" вопросом стоял сложный, почти безнадежный вопрос или, может быть, мечта, не даст ли долина какую-то подсказку, пусть и не совсем внятную, где искать и где находить...
В хождениях по долине Миасса - это 30-е годы - Николай Иванович все чаще кружил вокруг да около горы Березовой, что к северу от старого города, там, где потом гору облепит поселок Мелентьевка. Что-то его беспокоило на этом месте, у излучины Миасса. Будто бы прояснялись какие-то смутные догадки, едва уловимые совпадения, что-то от интуиции. У геолога не бывает так, чтобы - полная уверенность, на все 100 процентов. Когда он говорит "тут", у него доказательств только на привлечение разведки в надежде, что она добавит резонов. Но и разведка не все риски снимет. Геолог работает в темном пространстве, которое освещается разве что лучиной.
Церуссит, верный спутник золота, попавшийся однажды Николаю Ивановичу, привязал его к горе Березовой. Если золото, то какое? "Песошное"? Однако здесь пески уже не раз просеяны и вымыты. Если золото коренное, то откуда оно в россыпях?
В 1931 году за дело взялась разведка. Разведчики, а через два года и шахтеры, обнаружили вертикально торчащий в земной толще столб или, может быть, конус, насыщенный не только золотом, но и серебром, медью, редкими металлами вроде германия, индия, ванадия и прочее. Мелентьевский рудник не переставал радовать и удивлять. В его недрах шахтеры выгребли огромные полости в виде пещер, которые не требовали подпорок. А в руде, поднятой из тех полостей, золото считали не граммами в тонне, а случалось, килограммами. Всего же рудник подарил десятки тонн золота.
Мелентьевскому руднику дали сроку всего 23 года. Его закрыли, закачали илами, в 1956 году. Шахтеры опускались до отметки триста метров и ниже. Не сказать, что они выбрали все золото нижних горизонтов. Дна они не достигли. Между тем конус или груша золотой руды внизу забирала все шире, и подозревали, что пласт уходит под "УралАЗ". Можно подумать, что рудник закрыли, довольствуясь тем, чем он одарил. Вроде и на том спасибо.
А для Николая Ивановича Кураева Мелентьевка - еще одна веха на золотоносной полосе. В своих раздумьях о золоте Миасской долины он пришел к выводу, что ее россыпи возникли не оттого, что русло в разных местах пересекало подземную гряду коренных залеганий, размывая и растаскивая их. Нет, река, точнее, ее мощная полноводная предшественница, прокладывала свой путь "по золоту", потому что грунты были помягче и податливее. Значит, она текла (и течет) не поперек золотой полосы, а вдоль, по ней, только изредка отклоняясь от курса.
Не все реки - золотые, не все. Как ни велика Волга, а золотой ее не называют. И Днепр не называют. Урал-река только в верховьях притоками кое-где краем подбирается к жилам. Богаты золотом реки сибирские - Енисей, Лена, Бодайбо, Алдан, Колыма, Индигирка. Среди золотых рек - Миасс и его притоки: Иремель с Ташкутарганкой, Атлян, Сыростан, Киалим, Тыелга, Сак-Елга, Аткус, а еще притоки притоков - всякие Карасуль, Жимбеть, Убалы, Березовка, Ольховка, наконец, одноименные в разных местах речушки вроде Каменки, Таловки, Бобровки...
Собственно золотая - долина между городами Миасс и Карабаш. Вся она сплошь перекопана, и не раз. На километры тянутся разрезы. Впрочем, теперь в долине старателей нет. Как-то я видел здесь драгу N 51. Разобранная и разбросанная, она лежала на берегу реки подобно ископаемому динозавру.
- А драгу N 5 мы продали, последнюю, - тихо произнес директор "Миассзолота" Юрий Алексеевич Иванов.
- Не пригодится уже?
- Что осталось, выберем мониторами.
- А что осталось?
- Осталась россыпь на Иремели, там запас 250 килограммов. И Байрамгуловское месторождение на две гидравлики.
- А Миасский пруд вычистили?
- Не закончили. Спад производства помешал. Не стало спроса на песок, а без этого работа в пруду убыточна.
- Можно сказать, что золота в Золотой долине уже нет?
- Да, добыча упала - меньше 100 кг в год.
Золотая долина затягивает на себе рубцы. Теперь она вновь предоставлена реке, которая принялась в ней, как в былые времена, выкручивать свои меандры. Значит, все в прошлом? Как знать. Никто лучше старателей не знает, что в отвалы проскочило немало золота, и чем старее отвалы, тем его больше. Не исключено, что нужда заставит вернуться к ним. Чем лично я был бы огорчен.
У миасского завода, у города Миасс был шанс стать столицей Южного Урала. Хорошая была бы столица, в красивом месте. Если бы долина пошире и река полнее. В свои лучшие времена, на золоте, город у плотины с прудом строился крепко, ярусно, каменно-кирпично-срубно, в особых случаях не без столичного изыска. На такие здания и особняки, которые позволял себе Миасс, Челябинск так и не разбогател. Дом купца Симонова, ныне отданный краеведческому музею, здание, в котором располагается "Миассзолото", здание заводской конторы, церкви и многие другие сооружения почти два века украшали Миасс и украшают до сих пор.
Миассу грех сетовать на свою судьбу. Сначала он рос золотом, прославленным в России и за ее пределами, потом автомобилями, известными всей стране, еще позже - подводными ракетами, знаменитыми на весь мир. Жаль только, что старый Миасс забыт и заброшен. Рушится лучшее наследие золотого прошлого. Что городу еще беречь, если не это?
Стекляшка - так механик Сергей Борисов назвал речушку, впадающую в Иремель. Места здесь изумительные. Милые горушки, ущельица, уютные долины, ленты березняков, небо, в котором кувыркаются пушистые облака, сладкий воздух, тишина, безлюдье, а река - Стекляшка. Среди этой красоты - яма, карьер. Один его борт обрывист, стоит глинистой стеной. Перед стеной - два монитора Валерия Суркова и Юрия Гречущева. Эти две водяные пушки стреляют в желто-коричневую глину ослепительно-белой струей воды. Вонзившись в борт карьера, струя вспыхивает облачком брызг, недовольно шипит, свистит, взвизгивает. Но глина над ней пласт за пластом обрушивается, стекает вниз, пульпа наливается под землесос, который перекачивает ее на промприбор. На промприборе, похожем на огромную "катюшу", совершается главное действо - промывается грунт. Огромный карьер вырыт только ради того, чтобы на рифленых ковриках промприбора остались хоть какие-то крупицы золота. Если сегодня ничего не осталось, надо надеяться на завтра.
Для кого-то, может быть, экзотика, а для троих, вывезенных на три дня к безвестной Стекляшке, - привычная работа.
Кстати, на Иремели же, ниже Стекляшки, в свое время старатели вырыли огромный разрез, все больше обретающий черты чудесного озера, к которому прилипло родимое имя Драга.
Пора подводить итог. В качестве резюме хороша была бы одна-единственная цифра: общая добыча золота на Южном Урале. Но я этого не сделаю. Не могу. Цифры есть, но им нельзя довериться. Им не хватает полноты и достоверности. Наверное, только специальное исследование способно восполнить этот пробел. Золото Южного Урала пока не подсчитано. Сожалею.
Кроме Миасской и Кочкарской в нашей области есть третья золотая провинция, Кыштымо-Карабашская. По некоторым сведениям, на территории Карабаша "лежит" 200 тонн золота. Это то, что известно. А разведка на золото в Карабаше и вокруг него не проводилась 70 лет.
Кыштым, его медеэлектролитный комбинат, имеет "попутное" золото из руд, поступающих сюда из разных карьеров и фабрик. Что касается его золота, то это новейшие технологии извлечения, так сказать, последнее слово старательского дела. Это очень интересно. Но Карабашу не до золота, а Кыштым закрылся, охраняясь от посторонних глаз, - не проникнуть. Поэтому рассказа о третьей золотой провинции у меня нет.
Михаил ФОНОТОВ
Челябинск - Миасс
«Челябинский рабочий», 15.01.2005 г.
http://www.chelpress.ru/newspapers/chelrab/archive/15-01-2005/3/A132472.DOC.shtml
