ПОСОБИЕ НАЧИНАЮЩЕМУ СТАЛКЕРУ
Первые космонавты, высадившиеся на Марс, поймут, что жизнь на Марсе есть — это они сами.
М-СКИЕ ИСТОРИИ 2
В начале августа 96-го в Перми прошёл международный съезд уфологов. Что за проблемы там обсуждались, затрудняюсь сказать, но апофеозом этого выдающегося события в мировой уфологии стал общий выезд участников в Молёбку, так сказать, непосредственно к изучаемому предмету. Мы не могли упустить такого грандиозного события. Состав нашей экспедиции несколько поменялся: Володя Плешков не поехал, а Васю Голощапова на боевом посту оператора сменил мой друг Костя Макаров. Без особых приключений наша компания добралась до Молёбки. До прибытия уфологов на священные её земли оставались сутки, а пока мы были в полной боевой готовности и весь день бродили по окрестным лесам в ожидании.
В тот день мы зашли и на Поляну Здоровья. Это место Валера показал нам ещё прошлой весной, но тогда оно было покрыто снегом. Якимов считает, что эта небольшая полянка обладает лечебным воздействием. Весной кто-то из нас самостоятельно нашёл самое активное на ней место, а сталкер этому порадовался. Летом впечатления были лучше: мы просто разлеглись в траве. Земля мягкая и сухая, и действительно кажется, что она даёт какую-то энергию. Место это Валера нашёл сам и особо о нём не распространяется, чего и нам велел. Поэтому географические координаты Поляны Здоровья храню в тайне.
Рассказывая об инопланетянах, их ловцах и местных аборигенах, я совсем забыл рассказать о самой Молёбке, пока участники международного уфологического симпозиума ещё трясутся в своих автобусах с редким маршрутом Пермь-Молёбка.
История деревни вмещает в себя более четырёхсот лет. Когда-то сюда приходили ханты-мансийские племена, исключительно, справлять культовые обряды. Первые русские поселенцы назвали речку Молебной, именно в честь обрядов манси. В месте слияния Молебной речки и Сылвы возник чугунолитейный завод, и ханты, иже с ними и манси, перестали посещать это место. По рассказам старожилов когда-то в этих местах проживало до трёх тысяч человек. Времена расцвета Молёбки закончились вместе с окончанием руды, а может и по другой какой-то причине. От тех давних времён сегодня осталась только церковь, плотина, да древние памятники на кладбище, а воды Молебной речки до сих пор вымывают из плотины отходы того заводика. Зелёная слюда своими пузырьками напоминает сюжеты Карлоса Кастаньеды.
Трудно сказать, процветала ли деревня в годы социализма, однако, во времена перестройки совхоз развалился окончательно. В качестве его останков можно наблюдать заросшие угодья и ржавые останки комбайнов, разбросанные в окрестностях, подобно костям на поле древней битвы.
Теперь Молёбка превратилась в захолустную деревеньку с населением в несколько сотен человек: пенсионеров и безработных. Живут они натуральным хозяйством, нелегальной охотой и мелким воровством, которое особенно расцвело в период массового нашествия первых уфологов.
ПРИЕЗД УФОЛОГОВ
Я неплохо умею снимать, поэтому, когда в час приезда уфологов я застал Макарова за ловлей раков в чистых водах Молебной, то не стал ему мешать, а сам пошёл встречать участников международного съезда с камерой в руке. Костя же остался браконьерничать, при этом разглагольствуя, что, мол, не на уфологов охотиться надо, а на раков, например, — это ближе к природе, к естеству. В этом я с ним согласен.
Почему-то международная уфологическая общественность сразу рванулась в самый отдалённый район Молёбки. Хутор Лягушино, где они дислокализовались, расположен очень далеко от самой деревни, и от официальной Зоны, и даже мест, открытых Валерой Якимовым. Миграция уфологов в Лягушино тем более странна, что среди участников съезда было много старожилов Зоны. Мне сказали, что приехал Бачурин, но потом сообщили, что он куда-то пропал вместе с женщиной-космонавтом. За трое суток съезда этих двоих я так и не нашёл. Жаль, мне хотелось пообщаться с Бачуриным, да и космонавтка в фильме мне бы не помешала.
Из пятидесяти присутствующих уфологов можно было, наверное, составить как минимум сорок три почти враждебных лагеря. Расхождения были слишком серьёзны. Например, один утверждал, что в этом месте сейчас действует 35 тёмных цивилизаций и 4536 светлых, другой говорил уже о цифрах, превышающих эти в несколько миллионов раз. Если один спрашивал другого: «Откуда вам известна именно эта цифра?» — тот с достоинством отвечал: «Была информация». Этот приём я предлагаю выучить каждому начинающему уфологу, ибо он универсален. Если вы приводите какие-то фантастические, ранее не опубликованные в печати данные, а вам не верят, надо всего лишь сказать: «Была информация». Мои наблюдения показывают, что это снимает все проблемы.
Споров, горячих и категоричных в тот день было много в уфологическом лагере. Примирил сторонников разных космических концепций крестный ход вокруг лагеря, как нам пояснили, — «от тёмных сил». А затем моё внимание на себя обратил дедушка, похожий на Карла Маркса, он воздел руки к небу и запел: «Космический разум, приди к нам на помощь, здесь гибнут народы, льётся невинная кровь!» Вот так-то!
Международный престиж делегации несколько портило то обстоятельство, что иностранцы, узнав, в каких условиях им придётся жить в Молёбке, позорно остались в Перми, а некоторые вообще пйкинули Россию. Но тусовка всё равно и без этого осталась представительной. Здесь были уфологи, чьи имена до сих пор гремят в специальной литературе, журналисты, чьими статьями об аномальных явлениях регулярно зачитывается всё население нашей страны, разве что с экстрасенсами не повезло — на этот раз не было известных. Меня и Валеру искренне удивляло, что никто из участников делегации не идет в Зону. На наше удивленное «Почему?» нам терпеливо объясняли, что настоящий экстрасенс может качать энергию на любом расстоянии, а настоящий уфолог по отдалённым приметам может засечь любое НЛО. Вообще, меня несколько обижало, что эти люди относятся к Валере с некоторым пренебрежением. Он довёз их имущество до Лягушино, после чего они рассматривали его как некоего швейцара. Как Валера не уговаривал их совершить круиз в Зону, никто не отнесся к этому предложению всерьёз. Тогда ночью мы пошли в Зону самостоятельно.
ВЫЛАЗКА
Ночью мы переправились через Сылву вброд. Дорога наша несколько осложнялась тем обстоятельством, что на днях закончился сезон дождей. С одной стороны это было неплохо, с другой начинался охотничий сезон. Аборигены, изголодавшись без звериного мяса, массово пошли на охоту. Несколько деталей позволят понять трагизм ситуации: во-первых, охотятся они исключительно как следует, приняв на грудь спиртного, и, во вторых, стреляют обычно при шорохе. При первых же, далёких ещё выстрелах, Валера несколько помрачнел, это было слышно по голосу, лиц в темноте было не видно. Однажды почти той же компанией, мы ещё попадём под обстрел, но в тот момент боевого опыта не было. Мы разработали довольно хитрую стратегию: её суть была в контршуме, который должен был убедить охотников, что мы не медведи или лоси, а обычные люди, и стрелять по нам, следовательно, не обязательно. В общем, я издавал громкие звуки посредством губной гармоники, остальные же, по переменке или хором что-нибудь периодически орали. В какой-то момент нам казалось, что выстрелы раздаются слишком близко, но на Центральную поляну мы пришли живыми. По дороге Валера и Костя видели тот самый летающий оранжевый апельсин, коими так славится Зона. Он вылетел в небо из леса и мгновенно скрылся. Выселки ночью — это была моя давняя мечта. Туман и абсолютная тишина накрыли нас в три часа ночи. Всё было настолько таинственно, что когда Валера предложил нам разойтись в разные стороны, каждый просто стоял в десяти метрах друг от друга и мог многое ощутить. Это было жутко, но захватывающе.
На обратной дороге мы увидели свет от костра, это два молодых парня приютили Макарова. А наша компания вернулась в Молёбку лишь под утро.
УТРО ТУМАННОЕ
Когда мы переправились через Сылву и взошли на гору, перед нами предстало величественное зрелище. Прямо над обрывом паслось стадо коров, которое, казалось, плавало в тумане, и звон их колокольчиков был прямо-таки корабельным. Пастуха мы не наблюдали. Валера не эстетствовал и пошёл спать, а я остался снимать. Кадры получились удивительно красивые.
Устав снимать, я пришёл в дом и заснул моментально. Чувствовал только, как будит меня Якимов и глупо шутит: «Лёха, вставай, продмаг горит! Вставай говорю!». А продмаг действительно сгорел. Перейдя на другой берег, мы нашли на пепелище только вялого пожарного. Его понурый шланг тонкой струйкой заливал последние языки пламени на пепелище.
ВЕЛИКАЯ СИЛА КИНОИСКУССТВА
Утром, пока я спал, Валера приготовил всё для нашего триумфа. Он арендовал кабинет школы и один из двух имеющихся в деревне комплектов видеоаппаратуры. Герои фильма «М-ские истории 2» были приглашены на просмотр фильма «М-ские истории 1». Зал набился полный, но взгляды были надменные. Получасовой просмотр прошёл в торжественном молчании аудитории, но после титров раздались бурные аплодисменты и возгласы, обращенные к триумфальному Валере: «Веди нас Якимов в Зону, да хоть к чёрту веди нас Якимов». Опьянённых киноискусством уфологов лишь немного отрезвил истошный крик перепуганной и теряющей влияние экстрасенши: «Ближе пятисот метров к тарелкам не подходить!!!». Все согласно покачали головами, но за Валерой пошли.
Практические занятия заняли всего один световой день, но прошли бодро и весело. Валера сводил участников съезда в одно из раритетных мест. В зарослях травы и кустарника были примяты два больших круга, идеально ровных, диаметром метров в пятнадцать, причём в одном из кругов сиротливо стояла берёзка, не в центре, а на периферии. Я не мог бы найти объяснения этому явлению, но специалисты выдвинули ряд версий. Ипполит Новиков применил свой универсальный метод «биолакации» и заявил, что энергия останется здесь на долгие годы. Экстрасенс помоложе, но широкий в плечах резко его оборвал: «Не останется!». Ипполит Григорьевич спорить не стал.
Следующий день проведения уфологической конференции был последним, и ближе к вечеру автобусы увезли счастливых уфологов и не менее счастливых экстрасенсов в Пермь, а Валеркин «Газон» доставил нас в Екатеринбург. Ещё через две недели я прочёл статью корреспондента «Комсомольской правды» Беликова, он был среди нас и так же, как и большинство участников съезда, видел многочисленные тарелки и получал послания высших цивилизаций, но, увы, описанные выше мною события в той статье не упоминались.
ТРЕТЬЯ ЗОНА
Зимняя поездка января 97-го чуть не стала для нас трагической. Мы приехали на станцию Шамары, где у знакомого фермера Валера оставил «Газон». Там нам сообщили, что Валеркин друг Серёга Беллер не дождался нас, и несколько часов назад пошёл в Молёбку пешком. А это 30 километров по просёлочной дороге! Валера не был уверен, что его вездеход не застрянет в сугробе. Если такое все же произойдет, на всякий случай обговорили с каким-то фермером, чтобы вытащил трактором. Мороз -32С. Время к ночи. Короче, тревожная это была новость про Беллера.
Если есть на свете самый нетипичный представитель еврейской нации, то это Серёга Беллер. До настоящего момента он жил себе спокойно в Перми и был тихим сотрудником какого-то НИИ. На этом возможная параллель с Бачуриным не обрывается: Беллер тоже старожил Зоны. Он одним из первых приехал сюда с фотоаппаратом, и сделал несколько занятных снимков, на коих явление НЛО никак не примешь за фотографический брак. Особенно в душу западал такой кадр: лыжник идёт спиной к объективу, а справа от него висит огромный шар. Снимок был сделан профессионально.
Как и Бачурин, Серёга купил в Молёбке недвижимость, как минимум три усадьбы: из них к проживанию был подготовлен только древний дом на два окна. Когда я спросил его, зачем ему ещё две избы на горе, он простодушно ответил, что хотел в них устроить обсерваторию. И это было искреннее желание, в сенях его двухсотлетнего дома лежат какие-то детали от телескопа (то ли сам он их изготовил, то ли стащил откуда-то). Но идея обсерватории, видимо, быстро наскучила Беллеру, и он серьёзно решил стать фермером. Для этой цели у Валеры Якимова был куплен его первый грузовик. Фермерство Сергею наскучило ещё быстрее, чем большая астрономия. Грузовик стоит во дворе до сих пор, постепенно разлагаясь и разворовываясь. Серёга на нём, конечно, поездил, но ремонтировать при первой же поломке не стал. Иногда Беллер приезжает из Перми, где, очевидно, его спасает жена, и просто не выходит из дома. Милосердные аборигены изредка приносят ему хлеб или картошку, но чаще забывают или просто не знают, что Серёга находится в Молёбке. И тогда Беллер просто сидит дома и ест сахар, запасы которого периодически пополняет Валера. Лень Беллера была просто вселенской! Такой же вселенской, как его осторожность. При всём том, что Сергей - это чистый, робкий, интеллигентный, и даже интересный человек.
Мы въехали в чащу. Поначалу следы Серёги ещё были видны, и они довольно часто пересекались со следами хищников: волков, медведей. Иногда хищники шли по следу человека, но затем куда-то сворачивали. Видимо, даже зверю понятно было, что такого храбреца голыми клыками не возьмешь. На половине пути мы потеряли следы друга, и сами чуть не заблудились. Было как-то не по себе, что он там один, в дремучем лесу, на трескучем морозе, оставлен голодному зверью на съедение. Радость наполнила наши сердца, когда мы увидели свет в окнах покосившейся избушки Беллера. Мы вошли в холодную избу и увидели его. Серёга стоял у печки и ел сахар. На его ногах были лёгкие китайские кроссовки, дырявые в нескольких местах. Как показала проверка, подштанников Серёга не надел, пара обычных носок - это всё, что грело его ноги в тридцатикилометровом переходе при тридцатиградусном морозе. Иногда мне становится жаль, что я не Джек Лондон.
РУССКАЯ ПЕЧЬ БЕЗ ИДЕАЛИЗАЦИИ ЕЁ
Итак, главной усадьбе Беллера было две сотни лет. Она отапливалась настоящей русской печью, которую перекладывали, судя по всему, лет 150 назад. Настоящая русская печь - это огромная пасть топки и труба. Нехитрое устройство в эксплуатации просто: в жерло закладывают кубометр дров, доводят до стабильного горения, затем закрывают дымоход и немедленно сматываются из помещения. Примерно час комната прогревается и накапливается угар. Потом кто-то самый смелый залетает в помещение, открывает заслонку и выбегает, распахивая дверь настежь. Угар более-менее рассеивается через 15 минут, а если вдобавок еще закрыть дверь, температура поднимается на градус, в лучшем случае на два. Учитывая, что дом Беллера в ту зиму ещё не топили, нам пришлось нагревать его стены путём семи или восьми подобных процедур. В промежутках мы грелись в будке «Газона». На зиму там была установлена буржуйка, которая тепла давала не очень много, но зато углекислого газа было при этом достаточно. В общем уже в первую ночь мы легли спать больными и уставшими. А температура в доме Беллера поднялась до плюс семи.
СЕМЕЙНЫЙ МАРКЕТИНГ
Нельзя сказать, что утром у нас было прекрасное настроение. Никто, кроме Валеры, никуда не выходил. Старая электроплитка честно пыталась готовить еду и кипятить воду для чая. Вечером вернулся Валера, и нас ждал сюрприз, почти как новогодний. Дверь без стука распахнулась, и в дом Беллера ввалилась целая семья аборигенов. Я уже говорил, что они не любят приезжих, исключение делается для Валеры. Их визит нас поразил. Их было трое: мать (валенки, испитое лицо, как минимум три шали), старший сын и его младший брат (а может старший, по лицу дегенерата трудно определить возраст), и все они стояли у порога, не решаясь перейти какую-то невидимую нам черту. Далее последовал диалог, поражающий настойчивым упрямством и немыслимой тавтологией. Что-то типа «здравствуйте гости дорогие» начала мать.
Мать: Ой, Валерка, услыхали ты приехаль, и городския с тобой. О, каки парни-та красивы, да здоровы. Так вот мы и думаемь, может, нам Валерка-та на водку денег одалжит!
Валера: Мать, да нет денег-то у нас, самим вот выпить нечего.
Старший: Валерка, да чё, не жмись! Мы ж те отдадим сразу!
Мать: Валерка сразу отдадим, воть те крест! (крестится неоднократно) А у тя неть, дак городския нам подадуть. Отьдадим сразу! Выпить уж больна нада!
Валера: Да у них-то тоже нет. Ну правда без денег мы, вот продукты только и привезли, (истинная правда)
Младший дегенерат (жалобно): Мамо, ну пойдёмьте!
Мать: Ты молчи ужо! Раскудахталси! Валерка, отдядимь, воть тя крест! (опять неоднократно крестится). А если не взаймы, так мяса купитя! Хорошее мяса, свежае-е-е!
Старший: Мяса хорошае, сами бы съели, да выпить больна нада. Валерка, купи мяса!
Валера: Да не надо нам мяса, мы всю еду с собой привезли.
Мать: Ой, Валерка мяса та какоя! Городския, пасматрите како мяса!
Старший: Валерка, по дешёвке отдаём, тока тебе, как родному! Так выпить надо!
Валера (встаёт, подходит, без интереса смотрит в сумку, морщится): Мать да не хотим мы мяса! Есть у нас всё!
Кусок мяса в этот момент обнажается упавшим краем сумки. Кому это мясо принадлежало первоначально, определить невозможно: оно гнилое и мороженное, цвета чёрного. Тем не менее, торг с семейкой продолжался около двух часов. Мы победили, семья ушла, проиграв битву. Бизнес есть бизнес, не удалось впихнуть мясо, пойдут разрабатывать новый коммерческий план, но водку купят обязательно.
БОЛЕЗНЕННОЕ БЕЗУМИЕ
На третьи сутки гриппом болели все. Беллеровские постояльцы стонали и глотали отечественный аспирин. Лекарство не помогало, почти у всех начался жар, и трудно было встать, чтобы поставить чайник на электроплитку. Но поспать несколько часов в ожидании пара из носика было нельзя: плитка не соответствовала требованиям пожарной безопасности. К тому же, периодически приходилось выползать на мороз, чтобы протопить печь и выпустить на улицу скопившийся угарный газ. Мы буквально вымирали, но на четвёртые сутки удалось поднять температуру в помещении до плюс двенадцати, и это была маленькая победа. Мы воспрянули духом и даже почувствовали признаки выздоровления.
А на пятые сутки, измученные бездельем и потерей смысла поездки, мы с Лёхой отправились в Зону. Это было безумие. До зоны всего семь километров, но зимой по глубоким сугробам можно тащиться целый день. Поэтому Валера посоветовал нам идти по льду Сылвы. Мы так и сделали. Лёд был крепким, а снежный наст на нём совсем небольшим. Сперва мы шли довольно бодро, на второй час темп чуть упал, а на третий - мы уже еле плелись. Надо сказать, что русло Сылвы очень извилисто. Оно петляет, как уроненная на пол длинная нитка. Это уже потом нам кто-то сказал, что по Сылве до Зоны не меньше двадцати пяти километров. Я думаю, что мы с Лёхой успешно отфорсировали 23 километра. Затем мы оба поняли: смерть или возвращение. Мы выбрали второе, и об этом никто из нас не жалеет. На подходе к деревне мы напились вкусной и чистой воды из проруби. Вода из проруби добила меня окончательно. Остальные дома тоже еле двигались. Разговаривать было трудно. Один только Беллер держался, и это было даже подозрительно. Мы приняли решение возвращаться в Екатеринбург. На «Газоне» добрались до станции, поезда ждали у какой-то родственной Валере бабушки. Она жалостливо глядела на нас и поила чаем. Не помню поезд и дорогу с вокзала домой. Помню, как чуть не умер дома. Уже на следующий день по приезду получил сообщение на пейджер: «Железный Беллер сломался, температура сорок. Валера». Вот так-то!
СЕНТЯБРЬ 1997-ГО. ...
Меня опять потянуло в Молёбку, и все предпосылки для того были: Валера собирался на пару недель, а друг и сосед по моей лестничной площадке Макс был зачарован моими рассказами и фильмами. И вот мы собрались и поехали. Для Макса это была первая Зона, для меня четвёртая, а считать Балерины похождения в Зону было бы неэтично.
Приехав, мы расположились у Беллера. Он уже пару недель ленился добывать еду и накинулся на привезённый нами сахар. Ночью мы вчетвером пошли в Зону. Традиционно переправились через Сылву вброд и пошагали так хорошо известной мне дорогой. Камеру не взяли, конечно, о чём потом долго жалели.
На том поле, где когда-то группа уфологов вступала в контакт с Валериным «Газоном», мы задержались надолго. Между деревьями мы увидели яркие огни. Сначала один, потом ещё несколько. Огни, казалось, перемещались, но снова возвращались на место. Мы долго рассматривали их, пытаясь определить природу. Подойти ближе мы не могли: там, в лесу начиналась помесь оврага с буреломом. Даже днём туда никто не совался, боясь переломать ноги и выцарапать себе глаза. Пришлось играть роль пассивных наблюдателей. Огнями Молёбки эти источники света быть не могли, т.к. деревня находилась за семь километров и немного в стороне, а других населённых пунктов в радиусе сорока километров не было. Кроме того, вид на Молёбку в том месте закрывала высокая гора, которую мы только что обошли с краю. Все, что нам было уготовано - это только любоваться на это непонятное видение, чем мы восторженно и занимались минут сорок.
До Центральной поляны оставалась пара километров, но прошли мы только один. Дальше было не менее чудно. Поле окружали пролески, через них тянулись несколько просек, и почему-то чёрной безлунной ночью через просеки были хорошо видны другие поляны, освещенные желтоватым светом, похожим на свет тусклой лампы в небольшой комнате. Ровное освещение не могло быть дрожащим светом костра. Через бинокль можно было даже рассмотреть листву на том конце той поляны! Казалось бы, через сорок метров нас ждёт то, зачем мы сюда и приехали, но никто, даже Валера, в глубине души не хотел туда идти. Каждый из нас мечтает увидеть привидение, но, увидев, остолбевает или в панике бежит от страха. Вот именно так мы и смотрели на этот свет, подбадривая друг друга, но так и не пошли на него. Валера даже что-то говорил о своей ответственности за нас. Мол, я вас сюда привёл, и мало ли что случится. Но всё равно этот оранжевый свет в просеке стоит у меня перед глазами.
После этого светопреставления были ночные Выселки и возвращение домой. На обратном пути оранжевый свет на соседних полянах и белые огоньки всё ещё были, но мы уже насмотрелись.
ИСТОРИЯ, ПРОИЗОШЕДШАЯ В ДОМЕ НА КРАЮ ДЕРЕВНИ
Следующей ночью в Зону отправились Беллер в качестве сталкера и Макс в роли стажёра. А у нас с Валерой была поставлена другая задача — записать на камеру рассказ одного из деревенских интеллигентов. В доме этого Юры когда-то останавливалась Джуна Давиташвили. Но он и не знал, что это знаменитость, а только потом уже увидел её по телевизору. Юра рассказывал, что в Зону Джуна не ходила. Всё, что ей надо, как и многие другие экстрасенсы, она получала на расстоянии.
Юра—добрый и мягкий мужик лет сорока. Хотя мат не составляет основу его словарного запаса, но дипломатия всё равно была нашим главным оружием. Для вечернего разговора мы купили три литра браги. Прямо вечером и купили, это не составляло особой проблемы. Юра был гостеприимен, и даже выпить с нами особо не рвался. Камеру решили наподобие рояля в кустах вынуть в самый последний момент. Беседа действительно была живой и занимательной. Что касается меня, я в первый раз попробовал местную брагу и оценил её ароматный букет по достоинству. Она была вкусна и легка.
К тому времени, когда Юра был готов давать интервью, я тоже был «готов». Выяснил я это, когда встал, чтобы выкатить рояль из кустов. Ноги, оказывается, уже не держали меня. Я чуть не упал, пока дошёл до угла, где пряталась в сумке камера. Но тем не менее...
История Юры оригинальна. Такого здесь я ещё не слышал. Однажды ночью он проснулся по неизвестной причине. В окне он увидел свет. Фонари в Молёбке горят далеко не везде, и Юра удивился такой иллюминации. Кроме того, он почувствовал какую-то тревогу. Выйдя на улицу, он увидел большую сферу, это она и освещала окрестности. В причудливо переливавшемся шаре были видны нечёткие силуэты, похожие на человеческие. Затем состоялся диалог, содержания которого Юра не помнит, притом разговор шёл телепатически. Чем больше проходило времени, тем больше ему казалось, что всё это просто сон. Но это была явь!
Удовлетворенные таким забавным вечером, мы с Валерой возвращались в дом Беллера с весёлыми и громкими песнями. Даже коровьи лепёшки, в которые мы вступали по причине плохого освещения, не портили, в общем, нашего хорошего настроения.
СЧАСТЛИВЧИК МАКС
Новичкам всегда везёт. Той ночью, когда мы беседовали с Юрой за рюмкой хмельной молёбкинской браги, Макс и Серега Беллер наблюдали оранжевый шар сорокасантиметрового диаметра. Случилось это на Центральной Поляне. Шар, по словам Макса, демонстрировал себя довольно долго. Макс даже сфотографировал его издалека. Ближе ему не дал подойти осторожный Беллер. Следующим вечером мы с Максом отправились в Зону вдвоём. Это было серьёзным испытанием для меня. Я никогда ещё не ходил туда без Валеры, тем более, на ночь. Мы шли довольно бодро и первым делом посетили место, что светилось позавчера ночью. Пройдя те самые сорок метров просеки, мы вышли на поляну, где долго и честно искали хоть какие-то следы источника вчерашнего света. Но не нашли ничего, что бы вообще говорило о присутствии здесь людей в последние месяцы вплоть до нашего теперешнего появления.
Затем мы дошли до Центральной Поляны и долго смотрели на закат. Я никогда ещё не видел такого заката. Небо мгновенно стало фосфорно-алым и ярко пылало минут тридцать. От созерцания нас отвлёк только жуткий крик дикой птицы, донёсшийся из оврага. На неё явно кто-то удачно поохотился, и вскоре этот «кто-то» стал грузно ломать ветки в соседней чащобе. Нам стало не по себе. Леса вокруг ещё изобиловали хищниками. Наше прошлое зимнее беспокойство за судьбу Беллера было отнюдь не наигранным. Зверь в кустах постоянно менял диспозицию. Хруст мы слышали то правее, то левее. Мы отнесли камеру на штативе подальше от леса, и метрах в семидесяти от чащобы мы чувствовали себя спокойнее. Но из оружия у нас был только перочинный нож. Мы серьёзно начали обсуждать, может ли служить колющим предметом лёгкий алюминиевый штатив видеокамеры. И тут я вспомнил, что на месте, откуда снимал начало заката, остался микрофон. Его нужно было забрать. Надо было видеть, как резво мы искали микрофон, потерянный в десяти метрах от чащи. В высокой траве он был найден невероятно быстро, и мы со скоростью пули рванули в центр поляны. Солнце уже село, а мне ещё надо было записать рассказ Макса о вчерашнем шаре.
Мы так и не успели сделать хорошее видео, темнело стремительно. Я, было, свернул микрофонный шнур, выключил камеру и собрался снять её со штатива, когда увидел это...
На том конце поляны между деревьев извивалась плазменная змейка. Ростом я немного выше Макса и когда я крикнул ему: «Смотри!» — он ничего не увидел, но стал подпрыгивать с криками: «Вижу! Вижу!». Судорожно сдирая камеру со штатива, я поскользнулся и упал в неглубокий овраг, сверху на меня свалилось всё оборудование. Не обращая на это внимания, я вскарабкался наверх и протянул Максу штатив. Мы, не сговариваясь, побежали в сторону плазменного зигзага, с каждым шагом он становился всё крупнее. Я на ходу пытался включить камеру. Мы неслись на встречу неведомому и остановились, когда поняли, наконец, в чём дело. Наш путь закончился лишь в чужом лагере. Упав на землю, мы рыдали от смеха не меньше пяти минут. Только, освободившись от душившего нас хохота, извинились перед перепуганной парой экстрасенсов. Их костёр был накрыт полиэтиленовым тентом-домиком. А в верхнем углу его плёнки резвилась плазменная змейка - отсвет нервного пламени.
ТРИ ЗОНЫ В ОДНОЙ ГЛАВЕ
Я просто опускаю пятую, шестую, седьмую Зоны. Не по тому, что о них нечего рассказывать, но все эти впечатления слишком субъективны. За это время Валера снял ещё одну странную вещь. Он уже в первый мой приезд рассказывал о светящемся куполе, который несколько раз видел у Поляны Здоровья. В конце концов, ему удалось отснять этот синий призрачный свет. Снимать такие вещи видеокамерой занятие неблагодарное: то, что видит глаз человеческий, никогда не поймать объективу даже самой дорогой камеры. Но купол теперь есть и на видеоплёнке, как и оранжевый шар.
ПОСЛЕДНЯЯ ЗОНА
Восьмая Зона пока для меня стала последней. Нас тогда было пятеро. Валера согласился взять с собой и моих друзей. Во втором часу ночи мы вышли из поезда на станции Шамары. Нам надо было пройти шесть километров до усадьбы фермера, где стоял Валерии «Газон». Ну, мы и пошли.
В темноте мы прошли до окраины Шамар и уже перешли через мост, как на том берегу реки разразилась беспорядочная пальба. Дело в том, что одним из развлечений местной молодёжи является пьяная ночная стрельба. В этот раз она велась на полуострове у костра. Судя, по явно нетрезвому женскому визгу, деревенские парни учили стрелять своих малолетних подруг. Стреляли, по-видимому, во все стороны. Километра полтора нашего пути пролегали как раз в зоне возможного обстрела. Ситуация была идиотской: мы не могли показываться на виду у пьяной толпы, так как не были уверены, что стрельба тогда не станет прицельной, но, с другой стороны, скрываясь под покровом ночи, мы рисковали стать жертвами шальных пуль. Сначала мы храбрились и посмеивались, но после очередного залпа в нашу сторону я увидел боковым зрением, как Саша Бакин (первая Зона у парня) инстинктивно пригнулся и отскочил в сторону, как это обычно показывают в грамотных фильмах о войне. В общем, это было наше настоящее огневое крещение.
НАША ПОСЛЕДНЯЯ ТАРЕЛКА
Мы проехали как раз полпути, когда машина остановилась. Я, Макаров и Бакин уже дремали в кузове. Дверь будки открылась, и внезапно появившийся в проеме Валера закричал: «Выходите!». Макс уже был рядом с ним.
За то, что мы увидели, любой уфолог отдал бы, наверное, полжизни. Мы стояли на большом поле, его края упирались в чёрные пики вершин елей, за этим частоколом в темноте неба можно было угадать ещё одну гору, над ней висела классическая тарелка из большинства фильмов об НЛО. Судя по всему, она была от нас в пяти-семи километрах. Её вытянутый овал мелькал стройным рядом огней, расположенных посередине борта. После этого, честное слово, сам я полчаса бегал по полю и причитал: « Черт, всё равно никто не поверит!». Все, в общем, были в полном диком восторге. Мы влезали на крышу Валеркиного фургона, и нам казалось, что мы видим её лучше. Мы пытались поймать её в объектив бытовой видеокамеры, и понимали, что в такой темноте и на таком расстоянии снимать тарелку бесполезно.
Кому-то пришла в голову мысль посветить ей мощным японским фонариком, и в результате сего действия она «спорхнула с насеста» и, к нашему восторгу, сделала несколько неуверенных передвижений в воздухе. После таких НЛО-шных маневров даже скептик Макаров заявил: «Ну, если бы оно не летало, я был бы уверен, что это деревня Пеньково». Но в той стороне нет деревень, и на сотню километров простирается глушь тайги. В лесу же чуть левее заблестели непонятные, но уже цветные огни. Мы с Максом пошли к ним, но дорогу нам преградил традиционный в этом случае овраг с буреломом.
Зона жива и мы в этом убедились во все последующие дни.
ДОМОЙ
Бакин-то точно был в восторге от этой поездки. На вторую ночь по приезду он позвонил мне и несколько нервным голосом попросил зайти и при этом купить по дороге водки. Всё это я честно исполнил.
Дома у Сани есть израильский канделябр. Он золочёный и состоит из пяти подсвечников на одной ножке. Все его детали отвинчиваются по длинной резьбе. В тот день Бакин вернулся с работы поздно и не сразу заметил, что израильское изделие разобрано на все составные части. Детали канделябра были разбросаны по разным углам его комнаты. До поездки в Молёбку полтергейст в Санином доме не водился, впрочем, и позже себя более не проявлял.
ЭПИЛОГ: НЕ ОЧЕНЬ РАДОСТНЫЙ
Если мои записки подготовили вас к поездке в Молёбку, то давайте, дерзайте! Но для начала найдите Валеру Якимова, лучше его Зону вам никто не покажет. Для этого зайдите в Интернет на его страницу www.ufo.ural.ru - её посетили уже многие тысячи людей: там вы увидите коллекцию фотографий НЛО из Молёбки, отсканированное видео оранжевого шара и даже фотографии нашей первой экспедиции. Не знаю, встретимся ли мы в Пермской Аномальной Зоне, я заблудился в тех знаниях, которые получил там. Самый мой печальный вывод: Зона существует, но тот мир, что я увидел краем глаза и почувствовал душой, абсолютно безразличен к человеку. Он - не добрый и не злой, но Зоне это все равно. Меня влечет Молёбка, но мне всё труднее туда добираться, и главное, я уже не понимаю зачем.
«Думают ли муравьи о сути редкого появления у муравейника наших сапог? Как классифицируют они шум моторов и выхлопные газы? Что понимают в этом муравьи?»
Алексей НАРИЦЫН
"Уральский следопыт", № 10, 2001 г.
