«Словно смотришь военную хронику…»
Сегодня исполнилось 20 лет со дня взрыва на станции Свердловск-Сортировочный
Слово «Сортировка» для свердловчан-екатеринбуржцев давно стало именем нарицательным – по аналогии с Чернобылем. Перл-Харбором и Хиросимой. Мало кто из горожан старше 30 лет не помнит ночь с 3 на 4 октября 1988 года – удар исполинской силы разбудил тогда практически всех, вне зависимости от района проживания, а вспышка в полнеба и черно-багровый гриб на горизонте многих навели на паническую мысль о начале ядерной войны. Жителям же Старой Сортировки досталось по полной программе: сметенные взрывной волной деревянные бараки, полностью выбитые стекла в домах, 600 семей, оставшихся без крова, сотни раненых, десятки ослепших. Только по воле случая число погибших не превысило 6 человек.
Уральская «рулетка»
Пойди взрывная волна в сторону ЗФС, жертвы исчислялись бы тысячами
Какая-то дьявольская мистика преследует годы с большим количеством «восьмерок». В 88-м – Сортировка, землетрясение в Армении, начало войны в Карабахе. Август (восьмой, на минуточку, месяц года) 1998-го – дефолт. 8 августа 2008 года – южно-осетинские события…
Однако в тот раз роковое сочетание цифр могло привести к куда более страшным последствиям: пойди взрывная волна в сторону Западной фильтровальной станции (ЗФС), могли разгерметизироваться огромные емкости с хлором – и катастрофа общегородского масштаба была бы неизбежна. Во-вторых, надо отдать должное оперативности и мужеству машиниста состава, перевозившего в ту ночь через Сортировку некий «груз особого назначения» (по одной из версий – ракетное топливо): если бы он промедлил минуту-другую и не увел бы свой состав подальше от места взрыва, счет жертв тоже шел бы не на единицы, а на десятки тысяч… Судьба словно бы сыграла со Свердловском в «гусарскую рулетку» - и финал оказался не самым ужасным. Впрочем, Сортировка и без этого вошла в историю города как самая разрушительная техногенная катастрофа XX века на Среднем Урале.
Официальная версия гласит: из-за ошибки дежурной по станции покатился под уклон состав с двумя взрывоопасными вагонами (46,8 тонны тротила и 40 тонн гексогена), который в момент трагедии стоял на так называемой «сортировочной горке» и ждал расформирования. Дежурная по станции скомандовала машинисту локомотива прицепиться к составу с разрядным грузом, чтобы тот не скатился с горки навстречу другим поездам. Но машинист команду не выполнил, и два вагона со взрывчаткой, которые уже были отцеплены от основного состава, двинулись с горки прямо на товарный состав с углем, шедший транзитом по соседней ветке. Произошло столкновение, вагоны сломали опору электропередач, оборвавшийся электропровод упал на взрывоопасные вагоны, от искры содержимое вагонов рвануло, а рядом с местом столкновения по роковой случайности оказался большой склад горюче-смазочных материалов… Объем взрывчатки, содержавшейся в двух вагонах, составлял 89 тонн. Ударная волна распространилась на 10-15 км. В эпицентре взрыва осталась воронка диаметром 40 метров и глубиной 8 метров. Темно-багровый гриб, поднявшийся над станцией, был хорошо виден из окон в радиусе 15 км от места трагедии. Изрядно пострадали от взрывной волны дома в микрорайоне заречный и даже некоторые здания в центре города. Так, без стекол остались Центральный гастроном, магазин «Океан», здание Театра музкомедии; был разрушен практически весь частный жилой сектор Старой Сортировки и большое число зданий довоенной и послевоенной застройки – в общей сложности 72 дома.
Следствие по делу о взрыве длилось почти четыре года. Дежурную (не будем лишний раз поминать ее имя) обвинили в нарушении должностных инструкций, и ей грозило как минимум шесть лет тюрьмы. Но из-за реконструкции путей на Сортировке дорасследование пришлось прекратить. За недоказанностью злого умысла в действиях дежурной дело закрыли.
Однако вот в чем странность: в месте смыкания путей составы ехали с небольшой скоростью, поэтому, столкнувшись, лишь погнули опору и оборвали контактные провода. Причем, по одной из версий, автоматика немедленно вырубила ток во всей сети, и взрыв мог и не случиться, если бы диспетчер на другом конце станции, не ведая о произошедшей аварии, не включила электроснабжение путей вручную (так требовала инструкция). По мнению Бориса Колесникова, бывшего начальником Свердловской железной дороги в 1990-2002 годы, причиной трагедии была целая череда нарушений в правилах перевозки особо опасных грузов. Так что навешивать всех собак на стрелочника (в прямом и переносном смысле) было со стороны следствия по меньшей мере несправедливо.
В деле о взрыве на Сортировке и сегодня вопросов больше, чем ответов. Тема, несмотря на широкое освещение в прессе и несколько снятых на Свердловской киностудии фильмов, продолжает считаться закрытой. Причем безо всякий там «грифов секретности» - срабатывает фактор «внутреннего цензора». К примеру, Валерий Григорьевич Шафранский, бывший в 1988 году заместителем начальника Управления Свердловской железной дороги по кадрам, а ныне многолетний внештатный автор газеты «Уральский рабочий», наотрез отказался беседовать с корреспондентом «ВЕ» на тему аварии 4 октября, сославшись на то, что «пресса сегодня о многом пишет, а мне разрешения говорить никто не давал». Что ж… Хорошо, что остальные участники и свидетели тех трагических событий, на которых нам удалось выйти при подготовке этой полосы, не страдают ни боязливостью, ни забывчивостью.
Кстати
По мнению заведующего лабораторией Института геофизики УрО РАН Владимира Дружинина, одной из причин катастрофы могло быть… микроземлетрясение, которые время от времени случаются на Урале. Еле заметный даже для сейсмоприборов толчок, по версии ученого, мог сдвинуть незафиксированные вагоны с места. Так что не исключено, что кроме «человеческого фактора» в деле о взрыве на Сортировке большую роль сыграл и фактор природный.
СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ
«Люди в штатском» ловили нас дважды
Василий ГОЛОЩАПОВ, директор Студии «Про» (Москва):
В то время я был еще школьником, поэтому первые впечатления были довольно детскими, и гамма эмоций тоже: от непонимания случившегося до сильного страха. Мы жили на улице Новгородцевой, это довольно далеко от взрыва, но тогда, в октябре 88-го, рано утром проснулся весь город. Радио все утро твердило о чрезвычайной ситуации, но подробностей не сообщалось. От соседей мы узнали, что произошло что-то страшное на Сортировке. Естественно, мы были напуганы вдвойне, потому что именно на Сортировке жили наши родственники. Позвонили из телефона-автомата – тишина, линии не работают. К 10 утра друг нашей семьи дядя Саша Шорох заехал за нами на своей машине, и мы поехали к месту бедствия. От ЖБИ до Сортировки путь неблизкий, и мы успели насмотреться на хаос в центре города: большие витрины магазинов разбиты, у Центрального гастронома, магазина «Океан», ЦГ, Музкомедии и ТЮЗа дворники убирали осколки разбитых стекол, прохожие дико озирались на чернеющие проемы оконных рам.
При подъезде к Сортировке регулировщик отсекал гражданский транспорт и пропускал только спецтехнику: машины «Скорой помощи», газовые службы, военных и милицию. Мы схитрили и, прикрываясь военной колонной, проехали перекресток. То, что мы увидели на улице Технической, напоминало театр военных действий: практически 90 процентов окон в домах было выбито, во дворах стояли покореженные или обгоревшие машины, много людей шло по улице с повязками на свежих ранах. Жители пострадавших домов выносили на помойки битые стекла и искореженные рамы, и вскоре к мусорных контейнеров образовались огромные горы стекла, примерно высотой с человеческий рост. Ходили слухи, что части вагонов в момент взрыва разлетелись в радиусе до нескольких километров. Свидетели утверждали, что в одном из дворов Сортировки обнаружили теннисный стол, разбитый вдребезги колесом от вагона.
В квартире у наших родных тоже царил хаос, половина окон была выбита, больше всего досталось бабушке Анастасии, ее только накрыло стеклом, но все были живы, просто в сильном шоке… А спустя пару дней мы с моим школьным другом Сашей отправились фотографировать место происшествия. Правда, через час съемки нас уже задержали «люди в штатском» и засветили пленку в обоих фотоаппаратах. Еще легко отделались, наверное, потому что пацанов в наши 13 лет органы госбезопасности серьезно и не воспринимали.
Однако мы усвоили урок и, отправившись на фотосъемку во второй раз, уже тщательно избегали встречи с любыми людьми, хоть в погонах, хоть в штатском. Нам хотелось зафиксировать непосредственно воронку от взрыва. В тот момент мы не знали, что воронка была засыпана за 12 часов, так быстро, чтобы восстановить движение по Транссибирской магистрали. На ее месте уже были положены новые рельсы и сделана свежая насыпь из гравия, а над местом взрыва возвышались обломки пешеходного моста. И в этот раз нам не повезло: нас опять окружили какие-то «люди в штатском» и силой заставили засветить все отснятые материалы. Не думаю, однако, что это были сотрудники КГБ: скорее всего, путейщики, взявшие на себя слишком много ответственности…
Неудача лишь раззадорила нас, и на третий лень мы, соблюдая строжайшую конспирацию, снова оказались на месте взрыва. Прятались в полуразрушенных домах и оттуда снимали, снимали, снимали…
PS . Василий Голощапов любезно разрешил «Вечерке» использовать в публикации свои снимки, сделанные в тот роковой день. Полная версия этой уникальной «фотосессии» размещена на сайте www.1723.ru
Снимали «под прикрытием»
Кинорежиссер Кирилл КОТЕЛЬНИКОВ (Екатеринбург):
- Я был студентом, оканчивал институт, и дома у меня была масса любительской узкопленочной кинотехники: бытовая видеозапись была в те годы не сильно распространена. Сам-то взрыв я проспал, потому что печатал фотографии до 3 часов ночи, но когда рвануло, моего отца, подполковника уголовного розыска, тут же вызвали по тревоге. Наутро я узнал от мамы, что на Сортировке произошел сильный взрыв, спешно зарядил 16-миллиметровую электрическую камеру и поехал к отцу в ГУВД, на Фрунзе, прекрасно понимая, что на месте взрыва сейчас усиленные милицейские кордоны, и «на дурака» туда просто не прорвешься.
В компании папиного сослуживца на служебной машине мы проскочили первую линию оцепления, спешились и полубегом направились к эпицентру взрыва. Помню разорванный в клочья пешеходный мост, под которым находился линейный отдел милиции: второй этаж здания срезан начисто, сам мост валяется на путях, бетонные ступени вывернуло «ввером», кругом суетятся окровавленные люди, пожарные тушат горящие емкости с ГСМ – полное ощущение нереальности происходящего, словно смотришь хронику времен войны… У остатков моста дежурил милиционер, но я заблаговременно надел милицейскую форму, что, видимо, и ввело часового в заблуждение: меня беспрепятственно пропустили на уцелевшую площадку, и я дрожащими от волнения руками начал снимать панораму: сорокаметровая воронка, лежащие на боку составы, горящие цистерны… Я понимал, что моя авантюра добром не кончится: железная дорога во все времена считается закрытым стратегическим объектом, а уж в такой ситуации и подавно. Мои опасения подтвердились незамедлительно: едва я спустился вниз, как попал в «объятия» товарищей в штатском. Папин сослуживец не растерялся и на грозный вопрос «Кто вас сюда направил?» выпалил: «Подполковник Котельников!» Имя отца были этим людям известно, и нас отпустили с миром, даже не разбив камеру и не засветив пленку.
Эта пленка, кстати, долго лежала без дела. Более полную хронику происшествия тогда зафиксировала съемочная группа Свердловской киностудии во главе с оператором Владимиром Монастырским. Я много лет мечтал сделать полнометражное кино на эту тему, но все руки не доходили. А несколько лет назад моей маме, известному кинорежиссеру Лидии Котельниковой, пришла в голову идея сделать фильм об этих событиях, и в 2006 году ее сценарий получил финансовую поддержку Федерального агентства по культуре и кинематографии. Фильм в том же году был снят и запущен на Свердловской киностудии, назывался «Большой взрыв. Дело прошлое?»; я тоже участвовал в съемочной группе в качестве сооператора. Картина, кстати, завоевала на фестивале «Золотой бубен» в Ханты-Мансийске почетное второе место.
Пришла беда – возводи дома
Взрыв на Сортировке подтолкнул строительный «бум» на северо-западе уральской столицы
Надо отдать должное тогдашнему руководству города и области: в короткие сроки на ликвидацию последствий аварии были мобилизованы довольно серьезные силы: медицинские службы, подразделения гражданской обороны, народных дружин, бригады работников системы ЖКХ… Только на восстановительных работах и разборе завалов трудились свыше 11 тысяч человек самых разных профессий и возрастов, уральцев и приезжих из других регионов России и республик СССР. Из Ирбита в Свердловск был незамедлительно направлен груз оконного стекла. Для людей, потерявших кров, выделялись в качестве временного пристанища жилые помещения гостиниц «Исеть» и «Юбилейная», а также три только что построенных дома.
Восьмого октября «Вечерка» в своей передовице сообщает: «Планируется вселить (в эти дома – Е.С.) 456 семей – 1365 человек… Обслуживающий персонал гостиниц, как может, старается облегчить участь пострадавших. Питание трехразовое, бесплатное, как и проживание в гостинице. Налажена медицинская помощь, на втором этаже (гостиницы «Исеть» - Е.С.) в медпункте дежурят одновременно пять-шесть медсестер из горбольницы № 7…»
Лидия Ивановна Кощеева в те годы работала в архиве дорожно-конструкторского технологического бюро СвЖД. С первых дней ликвидации последствий аварии она участвовала в работе Комиссии по распределению жилья для пострадавших от взрыва, организованной при Управлении Свердловской железной дороги.
- Руководил комиссией заместитель начальника дороги по кадрам Владимир Иванович Торгашов, к сожалению, скончавшийся через два года, - вспоминает Лидия Ивановна. – Мы работали каждый день допоздна и не расходились, пока не примем всех посетителей – а их через наши «руки» в те дни прошло очень много. Настоящее сумасшествие – шли целыми семьями, некоторые даже из рабочих общежитий, не принадлежавших железно дороге, из домов КЭЧ ПУрВО… Жилье пострадавшим выдавали в самых разных районах Свердловска: например, на Уктусе и Синих Камнях.
…Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: начиная с 1988 года Старая Сортировка стала одной из площадок интенсивного жилищного строительства. Только за первые три года после трагедии за счет федеральных средств на Сортировке было возведено около 100 тысяч квадратных метров жилой площади, а в период с 1995 по 2000 год – 80,6 тысячи квадратных метров нового жилья. Наиболее пострадавшие от взрыва улицы полностью обновили свой облик: восстановлены две разрушенные пятиэтажки на улице Ватутина, реставрирован завод специзделий, построена новая школа и три детских садика. Квадрат улиц Технической, Маневровой, Строителей и Соликамской, фактически сметенный с лица земли, застроен практически с нуля: вместо ветхих бараков там сегодня высятся благоустроенные современные многоэтажки.
Активная застройка Старой Сортировки продолжается и в наши дни – уже под эгидой национального проекта «Доступное и комфортное жилье гражданам России». Сегодня строительство новых домов ведется в микрорайоне почти на всех ключевых улицах: Таватуйской и Надеждинской, Билимбаевской и Маневровой, Дружининской и Кунарской, Ангарской, Червонной, Расточной и Технической. Не забыты и нужды жилищно-коммунального хозяйства: в связи с активным жилищным строительством на Старой Сортировке в этот район будут подтянуты две дополнительные нитки водовода, а также реконструирована и расширена объединенная котельная Железнодорожного района.
Полосу подготовил Евгений СУСОРОВ
В публикации использованы снимки Василия Голощапова и кадры из фильма «Большой взрыв. Дело прошлое?» (Свердловская киностудия, 2006 год, режиссер Лидия Котельникова).
«Вечерний Екатеринбург», 04.10.2008 г.
