Книги >

В.П. БИРЮКОВ

УРАЛ В ЕГО ЖИВОМ СЛОВЕ

В НАЧАЛО КНИГИ

СТАРАЯ НАСМЕШКА

(Антирелигиозный фольклор)

Принятие языческой Русью христианства было само по себе прогрессивным явлением. Но христианство, как и всякая религия, потом явилось тормозом в развитии страны, встало на защиту интересов правящей верхушки. Недаром русский народ с давних пор вёл с ним своеобразную борьбу, используя все виды сатиры-насмешки, доступные устному творчеству.

В целях антирелигиозной пропаганды давно бы уже следовало использовать старую сатиру, остроумную, разнообразную и занимательную; её действие должно сказаться самым положительным образом. Что это так, бегло укажем на особенности жанров этой сатиры.

Пословицы и поговорки — самый сочный и наиболее распространённый вид антирелигиозной сатиры. Беднее в этом отношении загадка, но и она касается религиозных вопросов.

Заговоры — старинные заклинания; они то и дело говорят, что надо опасаться попа косматого, дьякона и других церковных служителей. В ряд с заговорами надо поставить приметы: если поп попадётся навстречу человеку, идущему по делу,— не будет удачи.

Анекдоты — этот жанр убийственно разоблачает и высмеивает служителей церкви.

Сказка — также не менее занимательный материал для слушателей, дающий случай посмеяться вволю над отцами духовными.

В народе бытует масса лирических песен, в которых в невыгодном свете выставляются служители веры.

А сколько можно и теперь ещё записать рассказов из действительной жизни, когда в разных случаях представители духовенства показали себя с самых невыгодных сторон в моральном отношении.

Словом, старая насмешка — это неисчерпаемый кладезь сатиры, очень ценный в борьбе с религиозными предрассудками.

* * *

Как у Саввушки Морозова завод...
Обирают там безжалостно народ.

Все рабочие в убогости,

А на них большие строгости.

Чтоб не вышло препирательства

За иные надувательства,

Канцелярия составила

Для рабочих пункты, правила.

Принимают по-учёному,

Донимают по-серьезному.

Ох, уж Саввушка умён, умён, умён

И за это он начальством отличён.

Злой кручинушки не ведает,

По три раза в день обедает.

Он завёлся гувернантками —

Черномазым итальянками.

На гроши наши трудовые

Сшил наряды им шелковые.

Они ходят, точно павушки,

В удовольствие для Саввушки.

Собирали как-то деньги на собор,—

На заводе велел Савва сделать сбор:

«Положить на кажду харю четвертак,

Всё равно снесёте деньги вы в кабак!»

Подчинилися приказу дураки

Понесли они свои четвертаки.

И по милости таких-то дураков

Понастроили все сорок сороков.

Духовенство умилилося,

Савве низко поклояилося:

«За такое приношение

Нам выходит разрешение

Помолиться богу здешнему

Да за Саввушку сердечного».

Эх, отцы наши духовные!

Ваши пузы очень пухлые,

Ваши речи очень тухлые...

Эй, ребятушки, живей, живей, живей!

Соберём колокола со всех церквей.

Из них пушку мы большую отольём,

Духовенством эту пушку мы набьём.

Знатно выпалим попами в небеса,

Повалятся к нам оттуда чудеса.

Записано 8 февраля 1936 года от советского работника В. Н. Пиньжакова, 50 лет; песня около 1904 года привезена на Макаровскую мельницу в Екатеринбурге из-под Москвы и широко привилась среди рабочих и интеллигенции города.

* * *

Вышел в чисто поле -
Девка просо полет.
Жаль стало девицу,
Дал бы рукавицы
Больно девка хороша,
Выйди замуж за меня!
Поп-от не венчает,
За сыночка чает,
Дьякон-от не служит,
По девчонке тужит,
Дьячок-от не поет,
Его горюшко берет.
Поедемте, братцы,
В лес на охоту,
Словимте, братцы,
Всем по подарку:
Попу-то лисицу,
Дьякону куницу,
Пономарю-горюну
Хоть серого зайца,
Просвирне-горюше
Хоть заячьи уши,
Просвирнину сыну
Сто палочек в спину.

Записано в декабре 1934 года от уроженки села Шутинского Катайского района Курганской области Клавдии Степановны Боголеповой (1865 г.). Песня была заучена сказительницей в детстве на своей родине.

ПОПОВСКАЯ ПЕРЕКЛИЧКА

Предполагается, что поп стоит в алтаре, а дьякон на амвоне перед так называемыми «царскими вратами».

I

Дьякон. Миряне, миряне,
Ничего вы не знаете:
Поп-от чужого быка заколол...

Поп . Дьякон, ты, дьякон,
Не всё ты ляпай,
На тебе мяса половину
Да шкуру воловину.

Певчие. С нами поделись...

Слышано в селе Першинском, Далматовского района. Курганской области, в 1905—1906 гг.

II

Дьякон. Отец Игнатий,
Куда коня спрятал?

Поп. Дьякон, ты, дьякон,
Не всё бы ты брякал
Вот тебе кожи долина
И мяса половина...

Пономарь (перезванивая в колокола).

Требушину, кишки мне,
Требушину, кишки мне...

Записано в январе 1952 года в Челябинске от 50-летней уроженки Альменевского района Курганской области, Клавдии Степановны
Гладких.

* * *

Ах, ты, мать моя, мамонька,

Государыня, боярыня моя!

Ты зачем, мати, спородила меня;

Счастливую, талантливую,

Говорливу да забавливую?

Мне нельзя, мати, к обеденке ходить,

Мне нельзя богу молитися:

Все попы поют, мешаются,

Дьякона-то запинаются,

А последняя тварь-пономарь

Трою-двою он по церкви проходил,

Он младёшенькой на ноженьку ступил,

Он меня, младу, за плечико схватил,

Трою-двою выговаривал,

Кудреватенький умаливал.

А трапезник-от за печку манил,

Полтора пуда конфет посулил.

Ой, нельзя мне низко кланяться,

На меня все люди зарятся.

Записано в феврале 1938 года в селе Курьи, Сухоложского района, Свердловской области, от старушки Устиньи Перфильевны.

НАСТОЕЧКА

Настоечка тройная,
Наливка травяная,
На зелень налитая,
Усладительно!
Пусть царь Давид на лире
Поет в своем псалтыре,
Что пьянство подло в мире,
Развратительно.
Я в притчах Соломона
Читал во время оно,
Как жил сей царь Сиона
Расточительно.
Он в притчах, прибаутках,
Говаривал для шутки:
«Пивал ведра три в сутки
Приблизительно».
Вот Ной хотя, к примеру,
Пивал и через меру,
Но пить в его манеру
Разрешительно.
Не Ной ведь я, конечно,
Не пью, как он, сердешный,
Но пить запоем вечным
Разорительно.
Мне поп грозит припаркой,
А сам сидит за чаркой
И тянет чай с кизляркой
Соблазнительно.
Хоть он меня постарше,
По милости монаршей,
Но мне-то с пономаршей
Оскорбительно.
Я пью одну сивуху,
Настой кладу для духу,
Люблю я полынуху
Восхитительно!
Хоть он и в камилавке,
Но, выпив чай с прибавкой,
Валяется под лавкой
Унизительно.
Я, в пономарском чине,
Хожу всегда в овчине;
По этой мне причине все
Простительно.
И сам-то наш владыка
Подчас не вяжет лыка...
Напьюсь я, горемыка,
Положительно.
У дьякона примета,
Как хватит до рассвета,
Читает «многи лета»
Оглушительно.
Дьячки между собою,
Собравшися гурьбою,
Рыгают с перепою
Отвратительно.
Монахини святые,
Все жиром залитые,
Настойки пьют густые
Опьянительно.
Когда, себе радея,
Я выпью ерофея,
Читаю «от Матфея»
Вразумительно.
И стоит лишь напиться,
Само собой звонится,
И хочется молиться
Умилительно.
Тряхну я в хороводе
При всём честном народе
«Избранный воеводе»
Победительно!
Тогда я все пожитки
Снесу в кабак до нитки
За крепкие напитки
Окончательно!

Извлечено из рукописного сборника старообрядческих и духовных стихов и некоторых песен, полученного в пользование от старообрядца и антиквара в Свердловске Д. Н. Плешкова в 1936 году.

Песня исполнялась так. Кто-нибудь по-церковному читает первые строчки каждого куплета, а хор повторяет последнюю строчку три раза протяжно на церковный мотив.

Первоначальный текст песни приписывается священнику Владимирской губернии Ивану Ивановичу Альбицкому.

* * *

Во Ергинском во заводе,
Во Шуртанском во селе
Живут люди-староверы
Уже с давних лет (2 раза).
Да народятся, помирают,
А умерших отпевают
Сами без попов (2 раза).
Приезжат такой мошенник,
Называется священник,

Тот и ихний поп (2 раза).
Не спрося его породы,
Лишь бы был большебо­родый,

Староверский поп (2 раза).
Не спрося его письма,
Попом довольны без ума.
По манешечке ходил,
Да много денег приносил:

Когда рубль, когда два,
Когда пять серебра.
Раз случилось у попа
Ни алтыну, ни гроша.
Пои и ризу скидает
Да староверке подаёт.
Староверка не берёт,
Да всё с собой попа ведёт.
Да отвели попу фатеру,
Таку славну, в болыпу меру,
Стал поп поживать (2 раза).
Стал поп деньги наживать,
Да канунники читать (2 раза).

Во кармашик деньги класть (2 раза),

Да себе на пропой (2 раза).
Вот узнали про попа,
Что он деньги пропиват,
Взяли его в суд (2 раза).
Заковали во костры,
Да отослали в монастырь,

Да келью на замок (2 раза).

Поп по лестовке спасался,
Да с кержаками расставался.
Скучно тебе, поп! (2 раза).
Вот увидели попа
Староверы из окна,
Они хлопнули окном,
Побежали за попом.
Поп и видит: вот беда,
Ему деться некуда!
Поп кидался, бросался,
За староверку имался.
«Видам, что одна!
Допусти нас до попа! (2 раза),

До духовного отца (2 раза):
Уж мы станем попу
За молебны давать (2 раза).
Да кулаками поддавать.
Уж мы в вязки и тряски
И в виски его, в тиски,
Вот в виски его, в тиски,
Да попа за волоски!»

Записано 5 ноября 1913 года в селе Корлыханово, Екатериновской волости, Златоустовского уезда. Уфимской губернии, Ф. М. Кучиной от А. Кучиной. Запись хранится в библиотеке Че­лябинского областного краеведческого музея, откуда выкопирована в 1935 году.

Ергинский завод — Иргинский завод в бывшем Красноуфимском уезде.

Шуртанское село — село Шуртан в двух километрах от предыдущего.

В книге «Пермский сборник», Москва, 1859, на стр. 108—109 помещён вариант этой песни, записанный А. Н. Зыряновым, значительно раз­нящийся от нашего, причём там назван другой пункт на Урале, именно село Шарташ, соседящее с нынешним гор. Свердловском, бывшее ста­роверческое гнездо. Начало этого варианта:

Во Шарташском во селенье
Живут люди — староверы
С давних уже лет (2 раза).
Оне пастыря не знают,
Сами требы исполняют
Во всём Шарташе (2 раза).

* * *

Уж вы, стары старики,
Вы, седые бороды,
Вы не трогайте усами,
Шевелите бородами,
Говорите с господами.
Господа наши, бояре,
Нерассудливые:
Не рассудят того дела,
Чего девка захотела.
Захотелося девоньке
На улице поиграть,
В хороводе поплясать.
Что Комарской-от поп,
Он до девок ласков, вдов.
Он ко Машеньке ходил,
Много денег приносил:
Когда рубль, когда полтину,
Когда синеньку бумажку.
Когда синеньку бумажку,
Когда ситцу на рубашку.
Поп последви приходил
Маше ризу приносил.
Маша ризу не примат.
Во глаза попа ругат:
«Ты, рассукин сын, попишко,
Проерыщил весь домишко,
Не оставил ни гроша,
Одна Маша хороша».
Поп туды-сюды метался
Ко Машеньке во дворец;
Ко Машеньке во дворец,
Под крашоный под крылец.
У Машеньки две снохи,
По сеням они прошли,
По сеням они прошли,
Попа обмочили.
Ещё поп обледенел
Побежал, закоченел.

Записано 16 июня 1946 года в гор. Первоуральске, Свердловской области, со слов старого рабочего, местного уроженца Степана Андреевича Соловьёва (1876 г.).

ПОП И ДУРАК ИВАН

Сказка

Никто не брал Ивана-дурака в работники. Ну, Иван пошёл к попу и говорит:

- Поп, возьми меня в работники.

А поп и говорит:

- Иди, да с условием — скверных слов не говорить, язык держать за зубами.

- Ладно,— говорит Иван-дурак,— не буду, а зубы у меня большие, лошадячьи.

- Вот этаких я работников люблю,— говорит поп,— живи у меня глухонемым.

Вот лёг дурак спать. Спит, уже солнце всходит. Поп вышел на двор и говорит:

- Иван-дурак, вставай! Дурак лежит.

Поп подошёл, разбудил его и говорит:

- Вот, дурак, долго спит. Надо работать...

Ну, на другую ночь дурак лёг в хлеву с коровой, а корова бодливая была, её поп боялся. Вот поп встал, а дурак спит.

Поп кричал, кричал — не докричался, а в хлев зайти боится. Дурак спал, пока не выспался.

Поп и говорит:

- Дурак, спи на дворе с собаками.

А дурак говорит:

- Так, батюшка, собаки гавкают, а я глухонемой, мне нельзя с ними.

К попу приехал царь, увидал дурака и говорит:

- Здоров твой работник, в солдаты гож. А поп шибко боялся царя и говорит:

Он глухонемой, царь.

- А давно,— спрашивает царь,— глухонемой?

Тут дурак и ляпни:

- Один год только!

Поп давай на дурака креститься, значит, царю глаза туманит, что, мол, это богово приведенье, царь и поверил.

Ну поп говорит, когда царь укатил:

- Дурак, уходи с моего двора! Ты чуть меня не осрамил, спасибо, что царь — дурак, поверил в чудо!

Дурак говорит:

- Постой, поп, у нас уговор был два года жить,— я не пойду.

Ну, поп подал на дурака в суд, наговорил на него сто бочек арестантов. Приходят в суд, судьи сидят, бояре да дворяне.

Поп зачал городить на дурака всякую всячину, мол, попу поверят.

Дурак достал из кармана мешочек полный, да суду из-под полы и показывает.

Ну, суд видит мешок; ага, мол, золото, надо дурака оправдать,— он золото даст.

Дурака оправдали, велели попу держать такого работника.

Судья подозвал дурака и говорит:

- Ну, давай сюда мешочек.

А дурак говорит:

- Да у меня камни в мешочке.

- Ах, если бы мы знали,— говорит судья — мы бы тебя засудили!

А дурак говорит:

- Если бы меня засудили — я бы тебя мешочком по голове мазнул.

Дурак приходит к попу, поп говорит своей матушке:

- Матушка, давай собирай в мешок добро, будем бежать от дурака.

Ну, перво-наперво забрали золото. Дурак услыхал их разговор, взял кошку да барана, накрыл их шубой, а сам в один мешок сел, в другой наклал камней.

Кошка да баран храпят-сопят под шубой, жарко им.

Поп встал и говорит:

- Ну, матушка, пойдём, дурак уснул.

Взяли мешки и — ходу из дому!

Бежали, бежали, далеко убежали. Мешок с дураком тащила матушка, употела вся.

А дурак в мешке покрикивает:

- Поп, дождись, я ведь здесь.

Поп и говорит:

- Матушка, матушка, он догоняет нас, быстрее бежим, бежим быстрее!

Ну, бежали, бежали, до быстрой речки добежали, устали чересчур, больше уж сил не стало дальше бежать. Матушка прямо задыхается, а поп, тот покрепче трохи. Что ж, сели отдохнуть, воды холодной попили, захотели поесть. Матушка-то стала развязывать свой мешок, оттуль вылазит дурак и говорит:

- Поп, а я тут!

Ну что поделаешь с дураком?

Решили поп с матушкой утопить дурака Ивана в речке. Легли спать. Поп матушке шепчет:

- Матушка, как только дурак уснёт, я тебя разбужу, ты берись за ноги, а я за голову, и бросим в воду дурака.

Дурак-то хитрей их, он всё слыхал да на ус намотал. Вот ночь; поп лёг немножко дремнуть, да уснул; дурак встаёт и будит матушку.

- Матушка, вставай, дурак-то уснул.

Ну, матушка обрадовалась, а в ночи-то не видать, подходит к попу, берёт за ноги, а дурак за голову, раскачали и бросили с берега в воду. Поп упал да затонул.

Матушка и говорит:

- Слава богу, спустили Ивана-дурака в воду! А дурак говорит:

- Матушка, матушка, ты не так говоришь-то, говори: слава богу, спустили лохматого попа в воду.

А сам пошёл.

Записано в гор. Свердловске на заводе «Металлист» от М. Епифанова, токаря механического цеха. Сказка слышана им в гор. Нижние Серги, где он жил раньше.

ОСТРАЯ ШУТКА

Про отца Ивана Первушина, знаменитого математика, много ведь рассказывали. Всего теперь я уж не припомню.

Вот, например, про то, как отец Иван явился на какое-то поповское собрание. Кланяется и говорит:

- Здравствуйте, отцы: тупоголовые, востроголовые и пустоголовые!

Конечно, попы в недоумении...

Тогда кто-то из них опрашивает:

- Отец Иван, объясните, что это значит?

- У тебя — камилавка?

- Да, камилавка...

- Ну, ты — тупоголовый.

Другому:

- У тебя — скуфья?

- Да, скуфья...

- Ну, ты — востроголовый.

Третьему:

- A v тебя ещё ничего нет?

- Нет...

- Ну, ты — пустоголовый.

Конечно, это был лишь выход из положения, а на самом деле отец Иван просто хотел посмеяться над своими собратьями.

Записано в 1923 году в гор. Шадринске со слов бывшего инспектора народных училищ Шадринского уезда Василия Ивановича Боброва.

Камилавка — поповский колпак, формой напоминающий ведро; нередко в шутку камилавку и называли ведёрком.

Скуфья — колпак остроугольный, в виде пирамиды круглого сечения в разрезе при основании.

Иван Михеевич Первушин — автор известного в математике «первушинского числа»; родился в 1827 году в Лысьвенском заводе, умер в 1900 году в селе Мехонском, Курганской области. Подробности о его жизни и деятельности можно узнать из статьи К. В. Рождественской: «Рукописный журнал математика Первушина» в 6-м номере «Уральского современника», Свердловск, 1942, стр. 140—177.

НА «ИСПРАВЛЕНИИ»

Один поп мне рассказывал, как его в Далматов монастырь, по определению третьего стола екатеринбургской духовной консистории, за «пьянственное житие» посылали на исправле­ние. Монастырь-то как бы тюрьмой, исправдомом был для духовенства. Рассказывал, так прямо умора.

«Взял,— говорит,— я сотню рублей и поехал на месяц. Отвели мне келью, дали послушника. Работы никакой, ходи только со своей братией утром и вечером в церковь молиться. А остальное-то время куда девать?» Дашь, — говорит, — послуху целковый:

— Споспешествуй, брате!

Ну, он и «споспешествует»... Купит; угостишь и его... Ну, вот как дёрнешь «един красовул» и «пребываешь в молчании до вечера», как гласит церковный устав....»

Я справлялся, какое количество вмещал красрвул,— что-то очень много. Конечно, устав был переведён с.греческого языка и там имелось в виду виноградное вино, а у нас-то ведь водка!

«Так вот, — рассказывал, — я там был, как на курорте. Какое тебе исправление! Пил себе, сколько хотел и когда хотел, и прихожан своих в соблазн не вводил. Отбыл я месяц. Архимандрит доносит в консисторию: «Был и исправился»...

Записано 27 декабря 1951 года в гор. Ниж­нем Тагиле от учителя физики, уроженца гор. Кунгура, Николая Александровича Лузина 69 лет.

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

Бог-то бог, да сам не будь плох.

Бог-то даёт, да и богу-то дай.

Близко церковь, да далеко от бога.

С дураком и бог не волен.

Деньги — не бог, а милуют.

Деньги — не бог, а полбога будут.

Копил, копил, да чорта и купил.

Не было печали, так черти накачали.

Чорт мелет, да посыпать не умеет.

Чорт мерил, да верёвку порвал.

Чорт мерил клюкой, да махнул рукой.

Блаженный Феодорит велит повторить (приговаривают, когда хотят выпить вторую рюмку).

Не посеешь, так Никола перст не воткнёт.

Позаочь и Николу вором зовут.

С голого, как со святого.

Эка баба модная — во святые годная.

В церкви поют, а в кабаке того веселее.

Не строй церкви, пристрой сироту.

Собака лает — владыка едет.

Поп, что клоп, тоже людскую кровь пьёт.

Всяк поп по-своему поёт.

Господи владыко, дьякона — на лыко, попа — на ремень, чтобы пуще ревел.

Клопы не попы: тело едят, душу не вредят.

Поповское брюхо из семи овчин сшито.

Поп ждёт покойника, судья — разбойника.

Поп — не леший: на глазах не вешай — утащит.

Поп да дьякон всю кулагу смякал.

Любовь и попа плясать научит.

Поп, становой — с одной головой.

Паки, паки, напали на дьякона три бешеных собаки; кабы не дьячки, разорвали бы в клочки.

Не форси, отец дьякон, не на свои деньги кадило купил.

Денежки на кон, отец дьякон.

Как так: сам дьякон, жена — попадья?

За компанию монах женился.

Без толку молился, без числа согрешил.

Богослов, да не однослов.

Молока не хлебнёт в пятницу, а молочнице и в великую субботу не спустит.

Небесную-то дорогу видишь, а земную потерял.

По бороде Авраам, а по делам Хам.

Со Спаса берёт, да на Николу кладёт.

Спереди — «блажен муж», сзади — «вскуе шаташеся».

ДАЛЕЕ