Книги >
Юрий КУРОЧКИН
ПАМЯТНЫЕ ТРОПЫ
СЛОВО О БАШКИРСКОЙ ЧУДЕСНИЦЕ
Вот уже который год пароходы, идущие по Белой туристским рейсом Москва —Уфа, непременно останавливаются у села Кушнаренково. Нет, не у пристани, а в стороне от нее — под высокой горой, на вершине которой в зеленой кипени садов стоит издалека видное старинное белое здание.
Туристы сходят на берег, вопросительно поглядывая на экскурсовода.
— Что будем смотреть?
Какой-нибудь археологический памятник?
- Будем смотреть виноград.
- Здесь? В Башкирии? Ну, знаете...
Однако спустя час ирония и сомнения уступают место восхищению и удивлению.
Рассказывают, что один турист, виноградарь из Узбекистана, так увлекся, что чуть не опоздал на пароход. Уже был дан третий гудок, цепочка туристов спустилась с горы к причалу, а узбек все еще нежно гладил налитые соком полновесные виноградные кисти и, сияя счастливыми глазами, восклицал:
— Ай, молодец! Где еще видал такое? Нет, ты скажи — где? Нигде! Узюм на севере! Ай, молодец! Спасибо тебе, Лида Николаевна, ты мне сестра теперь. Смотри, какая Мадлен-то у тебя! Ай, якши! Чок якши!
Мадлен с Луары на берегах Белой
Кем была Мадлен Анжевин, именем которой французский садовод Робер Моро назвал выведенный им в 1857 году новый сорт винограда, осталось неизвестным. Может быть - одна из герцогинь старинной французской провинции, а может, - простая анжуйская девушка, покорившая сердце садовода.
Но как бы там ни было, имя Мадлен Анжевин надолго осталось в памяти людей и широко шагает по белу свету. В 60-х годах прошлого века его узнали садоводы Воронежа, куда были привезены черенки нового иноземного сорта винограда. Десятилетие спустя оно стало знакомо виноградарям Одессы, потом Крыма, Краснодара, Закавказья.
А ныне его с уважением произносят и в столь далеком от Франции крае — в Башкирии. С берегов Луары Мадлен перекочевала на берега Белой.
Дело было так. В 1928 году в село Кушнаренково (тогда еще Топорнино, позднее переименованное в честь безвременно погибшего первого начальника политотдела Топорнинской МТС тов. Кушнаренкова), расположенное у речной пристани на Белой, в шестидесяти километрах от Уфы, приехали два молодых агронома, только что окончившие Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Их направили сюда для организации первого в Башкирии государственного опытного сада и плодового питомника.
Разрушенная помещичья усадьба: дряхлый белокаменный дом на высоком берегу красавицы Белой, запущенный, ставший полудиким, сравнительно небольшой— на одном гектаре — плодовый сад и чуть ли еще не оставшийся в наследство от помещика древний сторож — вот что нашли там Василий Павлович Стреляев и его молодая супруга Лидия Николаевна.
Корчевали старое, отжившее, ненужное, садили новое — то, что могло стать полезным и выгодным для сельского хозяйства молодой республики. Василий Павлович занялся плодовыми и ягодными культурами, а Лидия Николаевна — испытанием новых сортов овощей. Тоскуя о родных местах, она заложила у себя на участке кусочек Украины — бахчу с невиданными здесь доселе арбузами, дынями, баклажанами в окружении столь близких сердцу украинца розовых мальв. А вскоре в районе бахчи появились и кустики винограда: еще учась в Академии, Стреляева интересовалась этой древней культурой, известной человеку уже 5—6 тысяч лет и занимающей сейчас в мире около 10 миллионов гектаров земли.
Мало было надежды, что теплолюбивое и довольно-таки капризное растение приживется здесь и даст плоды. Ведь для созревания винограда нужно, чтобы он получил за сезон солнца на сумму более трех тысяч градусов. А в Башкирии в лучшие годы набирается всего лишь две-две с половиной тысячи. Да и башкирские морозы едва ли придутся по нраву южному гостю.
. Но... кто-то из знакомых однажды обронил в разговоре, что виноград в Башкирии выращивали, да, кажется, и сейчас еще выращивают.
Кто же именно? Поиски привели в город Бирск, к старой учительнице Марии Афанасьевне Борисовой.
Это была неожиданная и очень приятная встреча. Мария Афанасьевна рассказала, что у нее виноград растет уже несколько десятилетий — с 1909 года! Правда, хлопот и возни с ним было много. Из попавших случайно в руки пяти черенков три отросли, а два погибли. Сохранившиеся в живых кусты через четыре года принесли плоды — мелкие, но очень сладкие. Из этих трех молодых кустов Борисова развила восемь больших, и много лет к ним применялась — как и что с ними делать, чтобы они приспособились к местной природе и давали бы хорошие плоды. И вот результат— с восьми кустов Мария Афанасьевна собирает до 20 килограммов крупных и вкусных ягод.
Еще удивительнее было узнать, что и до Борисовой виноград выращивали доктор Сафатеров в Белебее, уфимские садоводы Алексеев и Ишмухаметов.
Они получали по 8—12 килограммов ягод с куста.
А в наше советское время виноградом занимались и коммуна имени Ленина в Бирском районе, и колхоз «Новый путь» Уфимского района, и артель «Питание».
Доктора Сафатерова приводил в пример в одной из своих работ сам Иван Владимирович Мичурин. Доказывая возможность продвижения винограда на север страны, он писал: «Про виноград вообще нужно сказать: несмотря на то, что он растение теплых стран, сеянцы некоторых разновидностей его могут приспособляться к таким климатическим условиям, при которых даже простые сорта наших яблонь не могут успешно развиваться, и, как бы ни казалось невероятным такое мое сообщение, на деле это неопровержимый факт. Например, в г. Белебее, Уфимской губернии, у доктора Сафатерова без всякой защиты в открытом грунте растет и плодоносит сеянец винограда, выведенный из семян ташкентского винограда г. Храмовым в Казани».
Писал Мичурин и Марии Афанасьевне. Письма эти после смерти М. А. Борисовой остались у кого-то из ее родственников (вот бы найти их!).
Окрыленная возвращалась домой Лидия Николаевна — у нее есть соратники, есть доказательства, что виноград в Башкирии — не бесплодная мечта, а реальная возможность.
Но ведь это садоводы-любители, их посадки исчисляются всего лишь десятками кустов. А можно ли добиться такого положения, когда виноград будет расти по всей Башкирии, в каждом колхозе и совхозе, когда массовое производство его будет выгодным? Что для этого нужно?
Нужно создать надежные местные сорта винограда, разработать научную методику его выращивания в условиях Башкирии. Вот и все.
Хорошенькое «все» — это же программа научных и опытных работ не на одно десятилетие!
И Лидия Николаевна решила посвятить себя башкирскому винограду.
Из южных сортов, прижившихся на ее участке и на участках любителей-садоводов, она отобрала те, что наилучшим образом применялись к местным условиям. Какой из них лучше переносит морозную зиму? Какой созревает раньше? Который из них дает наиболее высокий урожай?
Вот тогда-то в разговорах работников опытной плодово-ягодной станции и стало все чаще и чаще упоминаться звучное имя заморской гостьи — Мадлен Анжевин. Да, этот сорт оказался, пожалуй, самым удачливым: он не требователен к почве, уже на третий год после посадки дает урожай, вызревает рано — в конце августа — в начале сентября и дает до ста центнеров ягод с гектара. Ай да француженка!
Как взять милости у природы?
На Мадлен можно было бы и остановиться, избрав ее основным сортом для распространения по всему краю!
Но иностранка имела свои недостатки. Цветы у этого сорта только женские, и для того, чтобы они не остались пустоцветом, им нужен опылитель. Конечно, есть выход: посадить рядом с кустами Мадлен Анжевин какие-нибудь другие сорта, например, земляков француженки — Пино черный, Маленгр ранний, египтянку Шаслу, американку Лидию или венгерского гостя Жемчуг Сабо. Но ведь для массовых садов это хлопотно и не всегда возможно.
Нет, надо выводить новые — свои, башкирские сорта. И причем такие, которые бы сами себя опыляли.
Матерью для них была назначена старая знакомая - Мадлен Анжевин.
Трудна и своеобразна работа опытника-селекционера, создателя новых, не существовавших до этого в природе сортов. Программой для него служат замечательные слова великого экспериментатора Ивана Владимировича Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача».
Легко сказать — взять. А как? Тонкостью и точностью логики, настойчивыми исканиями, опробованием тысячи вариантов, изобретательностью и даже хитростью—вот чем приходится «брать» селекционеру милости природы.
А сколько на этом пути огорчений, несбывшихся надежд, «коварств» природы, «капризов» подопытного растения?
Посадят тысячу зерен и с волнением ждут: что-то будет. То семена не всходят, то их умертвит суровая зима, то какое-нибудь стихийное бедствие... И вот, наконец, появился первый зеленый росточек. Первый и, к сожалению, единственный. Но сколько же радости принесет он! С ним носятся как с новорожденным ребенком, боятся даже отойти от него, оберегают от всего, что может ему повредить. Ведь, может быть именно он несет в себе те качества, которые «задумал» для него селекционер. Может быть, именно он — родоначальник нового сорта, который станет желанным гостем — нет, не гостем, а хозяином! — многих гектаров в наших садах.
А какие фортели иногда выкидывает природа, какие неожиданные беды приносит! Лидия Николаевна не может без внутренней боли вспоминать «черную бурю» 1952 года. Тогда, в ночь с 29 на 30 июля (она хорошо помнит это число — его не забыть!), часа в два, когда на востоке уже начинала заниматься заря, налетел невиданной силы шквал. Пятнадцать минут — только четверть часа! — бесновался он в районе Кушнаренково, но все хлебные нивы на территории трех сельсоветов оказались «сжатыми», «вымолоченными» и развеянными на десятки километров. Даже соломы не осталось на полях, уже готовых к уборке тучного урожая. Коллекционные яблони и груши, с корнями вырванные из земли, летели по воздуху вслед за досками и железными листами крыш. Крупный, не виданный по величине град выщелкал окна в домах, свалил с ног какого-то зазевавшегося телка, оставил глубокие (до сих пор видные!) вмятины на коре деревьев и на заборах.
От виноградника почти ничего не осталось, хотя именно в этом году он должен был дать завидный урожай — еще недельки три-четыре, и первые гроздья своего, местного сорта винограда уже полетели бы в Москву на выставку, где его с таким нетерпением ждали каждый год.
Утром страшно было выйти из дому в черный, словно обугленный сад, в котором, кажется, не осталось ничего живого. Садоводы горько вздохнули и... начали все сначала.
Таких, пусть меньших по значению, неудач и огорчений было немало. То жестокие морозы доберутся до глубоко упрятанных в землю, чутких к холоду корней, и погубят с такими трудами выращенные кусты нового, многообещающего сорта; то стайка пакостливых козочек заберется в питомник и опустошит лучшие делянки; то озорные мальчишки оборвут еще незрелые гроздья долгожданного урожая нового гибрида; то лето выдастся хмурым и дождливым, и виноград— это «дитя солнца» не успеет набрать до холодов живительных соков, и труды целого года наполовину пропадут. Да мало ли что еще!
Зато как радостны бывают успехи, как светятся счастьем глаза ученых и их помощников-рабочих, когда опыт завершился удачей и новый — их трудами созданный — сорт показал себя с самой отличной стороны. Забыты огорчения, бессонные ночи раздумий, томительные дни ожиданий, боли неудач, месяцы и годы кропотливого, порой очень утомительного труда. Радость открытия, счастье созидания превозмогают все.
Но и вывести сорт — это еще далеко не все. Надо разработать агротехнику: режим ухода за ним в местных условиях.
Какие он любит земли? Какую форму придать кусту? В каком порядке садить? Как сохранить зимой? Как предохранить от болезней?
Ответить на десятки подобных вопросов — это и значит разработать агротехнику сорта в местных условиях.
И опять десятки и сотни опытов, волнительные дни ожидания, опять радости и огорчения. А в итоге — тоненькая брошюрка наставлений, инструкций, советов с суховатым официальным названием: «Агроуказания по культуре винограда в Башкирии».
Башкирская чудесница и Большой малыш
Мадлен Анжевин, опыленная смесью пыльцы разных сортов, дала жизнь новым сортам — местным уроженцам. Они унаследовали лучшие черты матери и приобрели новые качества, какими их мать-южанка не обладала.
Вот чудесный сорт — Башкирский изумруд. Год его рождения (начало плодоношения) — 1949-й. Он созревает раньше матери — в двадцатых числах августа. По сахаристости и вкусу также не уступает Мадлен. И к тому же не нуждается в опылителе: опыляет сам себя.
Вот Сеянец Стреляевой — посеянный в 1944 году и давший первые плоды через шесть лет. Его родители — Мадлен Анжевин и Шасла розовая. Тоже опыляет сам себя.
А вот Кечкене, что по-башкирски значит «малыш». В отличие от многих своих башкирских братьев он получил имя еще до рождения. Как-то на одном кусте Мадлен Анжевин Лидия Николаевна облюбовала очень красивую гроздь, значительно большую, чем обычно. Хорошо бы вывести местный гибрид, у которого были бы такие же крупные кисти. Даже при мелких ягодах это будет неплохо. Семечки этой грозди посадили, занеся их в журнал опытов под именем Кечкене. Но Малыш преподнес сюрприз: когда он вырос и стал давать урожай, то обнаружилось, что ягоды его стали год от году крупнеть.
— Получился Кечкене-белеке (большой малыш),— шутит Лидия Николаевна.
Можно было бы рассказать много интересного о новых сортах, выведенных Стреляевой. Об очень морозоустойчивом и высокоурожайном Башкирском раннем, о вкусном и высокосахаристом Башкирском черном, об оригинальном по форме грозди Созвездии, о знаменательном Юбилейном, наконец, о сорте с несколько странным названием БСП, что значит «белый с пупочком».
Но хочется упомянуть хотя бы еще об одном замечательном и чем-то символичном сорте, названном Чудесницей. Собственно, это имя у него пока еще неофициальное, по книгам он числится просто сеянцем № 5/2 (то есть куст пятый второго ряда делянки). Он — рекордсмен среди местных гибридов по величине и весу грозди. В среднем вес грозди 200 граммов, против обычных 100—150 (а то и 30—50) граммов у других сортов. Это в среднем — с десяти кустов. А отдельные экземпляры выглядят великанами — чуть ли не до килограмма весом. Но этот гибрид с прозаическим номером вместо имени сотрудники станции любовно зовут Чудесницей: много чудесного можно ожидать от него. А как при этом не вспомнить и ту чудесницу, трудами которой он создан — энтузиаста башкирского виноградарства Лидию Николаевну Стреляеву.
Виноград идет на поля
Но что же, все эти замечательные сорта, редкостные грозди, вкусные ягоды так и растут только на опытных делянках Лидии Николаевны?
Нет, созданные ею сорта уже давно перешагнули ограду Кушнаренковской усадьбы и разошлись по всему краю. Да что там по краю — по всей стране! Иные, выведенные здесь, оказались очень удачными для южных районов страны и отправились туда множить славу башкирского винограда. Например, на Украине и Кубани очень приветливо встретили Созвездие. Другие ушли на Дальний Восток и Алтай, в Поволжье и Казахстан и даже в такие «рая, где раньше винограда и в глаза не видали, а теперь, ободренные успехами Л. Н. Стреляевой, надеются получить свои, местные сорта. Только в 1961 году опытная станция разослала по многочисленным заявкам более 7 тысяч чубуков и около 14 тысяч саженцев.
Давняя мечта Лидии Николаевны - увидеть на колхозных и совхозных полях плодоносящие виноградники - сбывается. Приезжайте в колхоз «Россия», что в 15-20 километрах от Уфы. Колхозный садовод Петр Варфоломеевич Мельников покажет вам в своих «владениях» (а они у него — не одна сотня гектаров) молодой виноградник, площадью около трех гектаров. Он дает колхозу по пять-шесть тонн ягод. Плохо ли!
Плохо другое — Петру Варфоломеевичу уже 75 лет. Как-никак возраст! А помощников нет. Вернее, не помощников (их-то колхоз выделяет), а последователей, учеников, влюбленных в это дело. Кому передать опыт, «секреты» производства, искусство мастера? И думается с горечью — неужели в колхозе нет смышленых, любознательных ребят и девчат, которые приняли бы эстафету из рук старого садовода?
А на северо-западе от Уфы есть совхоз Дмитриевский. Ученица Стреляевой Зоя Андриановна Поскрякова покажет вам здесь свою гордость — большую виноградную плантацию. Почти на месяц раньше привозного урожай с нее поступает в детские сады и больницы, в буфеты и магазины Уфы.
А ведь было так, что этот замечательный виноградник чуть не погубили. Новый главный агроном совхоза, не веря в возможности виноградарства в Башкирии, распорядился выкорчевать всю плантацию и перепахать ее.
Зоя Андриановна работала агролесомелиоратором совхоза, и виноградные дела ее, вроде бы, совершенно не касались. Но как тут будешь молчать, если гибнет дело, от которого можно столько ждать в будущем? Новое дело, плод многолетних трудов! Тем более, что и сама она еще девчонкой-третьеклассницей стала помогать Лидии Николаевне на ее участке, а потом пошла учиться «на агронома».
— Тут столько труда человеческого вложено! — кричала в конторе Зоя Андриановна, красная от волнения.—Не позволю, не дам!.. Разве можно такое дело губить?
Ее поддержал директор совхоза. Но спросил:
- А кто ухаживать будет? Дело-то ведь, сама понимаешь, незнакомое, тонкое... А у нас виноградарей нет.
- Да вот я и буду, — сказала Зоя Андриановна.— Немного дело знаю, а что не знаю — подучусь. Опять же, Лидия Николаевна не оставит — всегда поможет Взяться-то взялась, а первые дни чуть не плакал: ночами, придя с виноградника. Был он запущен, кусты уже два года подряд не укрывали на зиму, как того требовала агротехника северного виноградарства. Неужто все вымерзло, и труды пойдут впустую? Труд и совхозные деньги. Может, и вправду лучше было бы перепахать участок и отдать его под другие культуры!
Но не сдавалась. Холила, нежила запущенные кусты, наводила порядок на заброшенном винограднике — ставила шпалеры, полола междурядья, удобряла, подрезала...
И виноградник выжил. Конечно, кое-что повымерзло, пробыв две зимы без теплого укрытия, но то, что сохранилось, не только выжило, но и дало отличный урожай — свыше 50 центнеров.
Потомки скажут спасибо!
Более тридцати лет прошло с тех пор, когда в саду на южном склоне Кушнаренковской «горы» появилась впервые невысокая фигурка юного агронома Лиды Стреляевой. Но как и тогда, каждое утро в Кушнаренковский сад приходит заслуженный ученый, лауреат Государственной премии, трижды награжденный значком «Отличника социалистического сельского хозяйства» и дважды — Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Башкирской АССР, дважды медалист ВСХВ, премированный автомашиной «Победа», депутат Верховного Совета СССР IV созыва — все та же Лидия Николаевна Стреляева. И все эти награды и почести — за виноград. За свой — башкирский! Не уступающий по вкусу и другим качествам южным сортам, а в сроках созревания и в морозостойкости превосходящий их.
Как-то на опытной станции провели закрытую дегустацию: расставили в вазах под номерами разные сорта винограда — крымского, краснодарского и местного,— дали всем участникам по бумажке и предложили, отведав каждого сорта, поставить ему «отметку» по вкусовым и иным качествам. Когда вскрыли запечатанные конверты и подвели итоги, противники местного винограда (а их у него и до сих пор немало) сконфуженно потупились: подавляющее большинство высших оценок получили башкирские грозди. И, как уверяют по секрету очевидцы, противники попали впросак, ставя завышенные оценки наиболее вкусным сортам, так как считали их привозными.
Да, есть еще у башкирского винограда и противники. Что делать — новое всегда встречает сопротивление косных, боящихся новизны людей. Вот и Лидии Николаевне одни люди помогали в ее исканиях, в ее стремлении покрыть земли Башкирии плантациями вкусного и питательного винограда, а другие мешали, ставили палки в колеса, оправдывая это нереальностью задачи.
Когда я читал документы об этой «борьбе» и слушал рассказы работников опытной станции, мне припомнилась статья из «Комсомольской правды».
«В дни битвы на Волге к командующему армией пробился для личных переговоров «по большому государственному делу» старый дубовокий колхозник Федор Васильевич Куликов. Он доложил:
— В Дубовке имеется небольшой садик, в котором выращиваются новые сорта яблок, слив, абрикосов и винограда. Садовод-мичуринец Виктор Андреевич Корнеев ушел на фронт, а наблюдать за садом и охранять его поручил мне. Теперь фронт совсем близко, в Дубовке стоят наши войска, проходят вереницы беженцев... Все заглядывают в сад. Больше всего опасаюсь за молоденькую гибридную яблоньку под номером шестьсот восемь. Она в этом году даст первый урожай. Я должен описать ее плоды при полном их созревании, а отчет выслать на фронт через полевую почту Виктору Андреевичу Корнееву...
Генерал заверил колхозника, что садик мичуринца Корнеева будут охранять.
Немедленно у входа в сад появилась надпись «Запретная зона», у калитки стал часовой с винтовкой: не подходить — тут научные яблоки и сливы!
Пост этот сохранялся до полного созревания плодов. Дым великой битвы клубился над Дубовкой, Волга грохотала взрывами, а корнеевские яблоки и сливы под охраной Советской Армии зрели, как им полагается».
Не знаю, читали или нет Лидия Николаевна и ее друзья эту историю, но, веря в необходимость своего труда, они не сдались, не пали духом. Они верили в новое и знали, что оно пробьет себе дорогу, встретит поддержку и внимание народа.
Так оно и получилось. Ибо нового, прогрессивного не остановить! Растут в Республике площади, занятые виноградниками, зреют под небом Башкирии увесистые гроздья налитых солнечным соком ягод, летят в Кушнаренково письма (иное с забавным адресом-опиской: с. Стреляево) с разных концов страны с благодарностями и с просьбами выслать семена, черенки, инструкции. И даже стихи. Ну как не привести здесь первый стих о башкирском винограде, сложенный студентом Тихоновым.
Труд затрачен не напрасно!
Убедиться всякий рад,
Что в Башкирии прекрасно
Созревает виноград.
Крупный, сочный, полновесный,
Облепивший все кусты,
И к тому ж с названьем «местный»,
Ставший былью из мечты.
Башкирский виноград есть. И будет. И мы еще не раз с благодарностью вспомним имя башкирской чудесницы, агронома-новатора — Лидии Николаевны Стреляевой. Да и потовки не забудут сказать ей — спасибо!
