ПОЛЕВСКОЙ КРАЙ

МРАМОРСКОЕ - СЕЛО НА МРАМОРЕ

На здании школы в селе Мраморском установлена мемориальная доска с надписью:

БАЖОВ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ

1879-1950

Известный уральский писатель,

в 1939 году посетил с. Мраморское.

Хорошо, что факт приезда П. П. Бажова в село не забыт, но жаль, что мало кто из жителей может рассказать о причине приезда знаменитого земляка и вспомнить подробности этого визита. Не могут рассказать об этом и в школе. Вспоминают обычно при случае сказ "Синюшкин колодец", герой которого встретил и полюбил мраморскую девушку: "С этой девчонкой Илюха и долю свою нашел. Только ненадолго. Она, вишь, из мраморских была. То ее Илюха и не видел раньше. Ну, а про мраморских дело известное. Краше тамошних девок по нашему краю нет, а женись на такой - овдовеешь. С малых лет около камня бьются - чахотка у них".

Первый раз П. П. Бажов посетил село Мраморское еще в дореволюционные годы. Об этом приезде писатель рассказал через много лет в очерке "У старого рудника", написанном в 1940 г. Посвященный Полевскому заводу и сказам В. А. Хмелинина, которые П. П. Бажов еще мальчиком слушал в Полевском, этот очерк перепечатывается теперь почти в каждом издании "Малахитовой шкатулки". Он тщательно изучен исследователями творчества П. П. Бажова, фольклористами и местными краеведами. А вот маленькая вторая главка этого очерка, посвященная Мраморскому заводу, пока не привлекала их внимания. Может быть, произошло это потому, что она была написана не как характеристика поселка, а "как забавный случай", "как пример разрыва между действительностью и представлением, составленным с чужих, неверно осознанных слов".

Работая над "Хроникой жизни П. П. Бажова", устанавливая каждый факт его жизни и творчества по документам и печатным материалам и будучи сама уроженкой Мраморского, я заинтересовалась этим отрывком, восприняла его как реальную характеристику Мраморского завода и попыталась по некоторым приметам в тексте установить хотя бы примерную дату первого посещения будущим писателем Мраморского завода. Что этот приезд был первым, понятно из текста. Первой реальной приметой мне показалось упоминание в очерке Ивана Степановича Свешникова. Его П. П. Бажов называет "знакомый кустарь" и "мой мраморский приятель". В отрывке немало и других сведений из жизни Мраморского. Судите сами.

"Как-то потом, в более позднем возрасте, мне пришлось "искать по приметам" один дом в Мраморском заводе.

Знакомый кустарь, приглашая к себе, говорил:

- Мой-то домик легко найти. От всех он на отличку. На мраморе поставлен, мрамором прикрыт, с боков столбы, а посредине окошко вроде венецианского. Не ошибешься. Хоть не широко живу, зато у всякого на примете.

Казалось, что найти такой заметный дом в маленьком Мраморском поселке вовсе не трудно. На деле оказалось не так. Дважды прошел по единственной тогда улице поселка, но ничего похожего не увидел. Удивился, когда проходившая женщина показала пальцем на неказистую хибарку с единственным окошечком.

Только приглядевшись, понял, в чем тут дело: точные приметы указывались в шутливом тоне, а были приняты всерьез.

Избушка, верно, была "совсем на отличку" от всех других.

Стены были связаны не в угол, как обычно, а сложены в столбы, как забор. Нижние бревна опирались на подобие фундамента из обломков серо-грязного камня. Крыши привычного вида избушка не имела. Сверху настланы были тонкие драницы, а чтобы их не сбрасывало ветром, на них наворочены были крупные обломки того же серо-грязного камня, что и внизу. Даже окошко, пожалуй, было можно назвать венецианским: ширина у него была гораздо больше высоты.

Мой мраморский приятель, несмотря на последнюю стадию чахотки, был неизменно веселый человек. Услышав о моих поисках, он сначала расхохотался, потом стал делать шутливые предположения:

- Искал, значит, дом на мраморном цоколе? Окошко в сажень ростом? По цоколю, поди, чеканку глядел? Самыми крупными литерами пущено: "Здесь проживает, нисколь горюшка не знает надгробных дел мастер Иван Степанович Свешников". А внизу, в венчике: "Плиту делаю на совесть: живому не в силу, мертвому вовсе не поднять. Милости просим, го-го, заказчики".

Посмеявшись над моим легковерьем, уже в "учительном" тоне добавил:

- Нет, друг, такого у нас не водится, чтобы сделанный камень дома держать. Как кончил работу, так и сдаешь поскорее заказчику либо в город везешь. Там у нас есть благодетели: чуть не даром принимают, а сдаешь - не обратно же везти. Дома-то у нас только обломки остаются. Этого добра девать некуда. Придумали вон на дорогу валить - мостим будто. Ну свои-то помалкивают, а кому со стороны случится по нашим дорогам, те ругаются: испортили дорогу остряком! Лошадь может ноги извести, да и колеса разбиваются.

Кончил все-таки шуткой:

- Вот и угоди людям! Того не понимают, что наши дороги чистым мрамором деланы. Только будто не пошлифованы и воском не натерты.

Этот забавный случай остался в памяти, как пример разрыва между действительностью и представлением, составленным с чужих, неверно осознанных слов".

Главка, как можно убедиться, написана удивительно цельно и картинно. Живописно показана избушка кустаря, точно изображены положение мраморщиков, их вредная и тяжелая работа, их зависимость от скупщиков готовой продукции - подрядчиков, черты их быта. И все это крепко связано жанровыми законами анекдотичного "забавного случая" и "неизменно веселым" характером знакомого кустаря с его "последней стадией чахотки", с его горькой иронией и легкой насмешкой над гостем, принявшим всерьез шутливое объяснение ...

. Казалось бы, названное в отрывке имя кустаря поможет хоть что-то узнать об этом человеке, установить, когда возникло его "приятельство" с П. П. Бажовым, а оговорка об "единственной тогда улице села" приведет поиск к тому году, когда в Мраморском заводе была еще только одна улица. Я начала с последней приметы.

В опубликованных работах приведено немало описаний Мраморского завода, но сведений о количестве улиц и о планах поселка не встретилось. В Государственном архиве Свердловской области хранятся десятки папок с планами сел и деревень Екатеринбургского уезда, но плана Мраморского завода среди них нет - не сохранился. Но он был. Составил его в 1885 г. землемер Г. Волков. Этот план копировался, его показывали 15 февраля 1894 г. бывшим мраморским мастеровым на сельском сходе "для исполнения согласно строительного устава и для соблюдения мер предосторожности от пожаров", о чем записано в "приговоре", т. е. протоколе схода (ГАСО. Ф. 18. Оп. 1. Д. 615. Л. 6 - 7). Сохранилась и объяснительная записка к этому плану, составленная землемером В. Одинцовым 23 марта 1894 г. (ГАСО. Ф. 18. Оп. 1. Д. 615. Л. 9). Эти даты очень важны для наших поисков: ранее этих сроков будущий писатель никак не мог искать своего приятеля в Мраморском заводе: ведь в 1885 г. ему было всего 6 , а в 1894 г. - 15 лет. Значит, приезжал он позднее.

Но даже если бы Павел Петрович побывал на Мраморе в год составления плана, он все равно бы уже не застал поселок в виде единственной улицы. Хотя поселение было небольшим, но улиц и тогда уже было несколько: в объяснительной записке употребляется множественное число от слова "улица" и говорится "о их прямом направлении при прямоугольном их пересечении". К тому же, из другого документа известно, что на 13 июля 1885 г. в Мраморском заводе насчитывалось 135 обывательских домов и 2 общественных здания (ГАСО. Ф. 18. Оп. 1.Д. 20. Л. 67). Как могли все эти 137 домов разместиться на одной Большой улице, если теперь на этой же улице (ныне ул. Пушкина) их только 70 с небольшим? Выходит, что П. П. Бажов или вспоминает небольшие размеры селения как "единственную улицу", или где-то в другом похожем месте проходил по единственной улице. А такая возможность, и тоже связанная с Мраморским заводом, у него, как ни странно, была. До 1918 г. ближайшей соседней деревней от Мрамора была деревня Горнощитский Прииск (не путать с Горным Щитом!) - так официально называлась до революции та часть поселения, которая теперь неофициально именуется просто Прииском. Деревня Горнощитский Прииск входила в Мраморскую волость, но имела свое сельское самоуправление - старосту и сельские сходы. Жители ее мало смешивались с жителями Мраморского завода и занимались в основном промывкой золотоносных песков, а не обработкой мрамора. До начала XX в. в подворных списках Мраморского завода и деревни Горнощитский Прииск нельзя найти ни одной общей фамилии!

Возможно, знакомый кустарь П. П. Бажова жил на Прииске, и гость шел к нему "единственной улицей". Надо было снова перебирать планы деревень в фондах Государственного архива Свердловской области.

А пока я, обосновавшись в селе Мраморском, решила отыскать кустаря Ивана Степановича Свешникова в памяти старожилов поселка. Опросила не менее двадцати человек в возрасте от 60 до 90 лет - не помнят ли такого человека, не слышали ли о нем от своих родителей и дедов? Это были и мимолетные разговоры на улице, и длинные, с записью, разговоры с одним человеком, и коллективные беседы на завалинках. Среди опрошенных было и двое потомков мраморских Свешниковых.

Массу интереснейших сведений собрала я о Свешниковых - людях, связанных с камнерезным промыслом на Урале на протяжении более чем 200 лет! Но Ивана Степановича Свешникова и его своеобразную избушку не помнил никто. Только М. И. Петровских, подумав, сказал мне: "Отец рассказывал, что когда-то на Прииске делал плиты какой-то приезжий Свечников". Ничего добавить к этому Михаил Иванович не смог.

И я снова пошла в архив - искать план деревни Горнощитский Прииск. На этот раз поиск был удачным - нашелся и план, составленный в 1903 г. (ГАСО. Ф.18. Оп. 1. Д. 610. Л. 39), и объяснительная записка к нему, и подворный список домохозяев. Однако Свечникова среди домохозяев не было, а на плане деревни четко были видны две улицы ...

Оставалась еще надежда найти сведения о мраморском приятеле П. П. Бажова в опубликованных работах и тех же архивных материалах о Мраморском заводе - в них достаточно много ссылок на имена мастеров-мраморщиков, имеются и списки жителей. Среди них упоминаются и Свешниковы, и Свечниковы. Но ни одного из них не звали Иваном Степановичем. Не нашлось сведений и о Степане, возможном его отце. Нет Ивана Степановича Свешникова и среди екатеринбургских представителей этой фамилии, по крайней мере, в тех опубликованных работах, которые я в большом количестве просмотрела. Не оказалось людей с такой фамилией в числе соучеников П. П. Бажова, списки которых печатались в специальных изданиях. Выходит, знакомство этих двух людей не нашло отражения в документах ...

Так закончилась моя попытка установить год первого приезда П. П. Бажова на Мраморский завод - казалось бы, полной неудачей. Не нашлось точных данных, но кое-какие предположения из этих разысканий все-таки можно сделать. Может быть, И. С. Свешников был действительно приезжим человеком в Мраморском. Ну, скажем, приехал больной екатеринбургский мастер подлечить на деревенском воздухе свою болезнь и поработать здесь, снял не дом, а старую "малую избу" - мастерскую. Старожилы описывают такие "малухи" как весьма неказистые строения. А знавший его раньше по Сысерти, Екатеринбургу или Перми П. П. Бажов приехал к мастеру, чтобы заказать плиту на могилу отца (умер в 1898 г.), матери (умерла в 1916 г.) или еще кого-нибудь из родственников ...

Пока не удалось найти точных сведений, но осталась маленькая главка в очерке "У старого рудника" - живая, яркая, остроумная зарисовка из старой мраморской жизни. Она напоминает о себе и заставляет искать точные факты, и я не потеряла еще надежды со временем найти нужные сведения, чтобы уточнить этот эпизод из биографии П. П. Бажова.

Н. В. КУЗНЕЦОВА