Светлана Лапшина
Встречи. К 100-летию Б.С. Рябинина
Русский художник-анималист Алексей Никонорович Комаров и уральский писатель Б.С. Рябинин
Много книг Б. Рябининым, «природолюбом и собаковедом», посвящено животным: «Твой друг», «Друзья, которые всегда со мной», «Яранг – золотой зуб», «Рассказы о потерянном друге», «Вы и ваш друг Рекс» и др. Очевидно, любовь и привязанность «к братьям нашим меньшим», а точнее к собакам, и свела в 70-е годы уральского писателя с русским художником – анималистом Алексеем Никоноровичем Комаровым (Фото В. Пескова. Из домашнего архива М.Л. Хлебниковой - Москва, публикуется впервые).
Всем, кто учился в школе в 80-е годы XX века, предлагали обязательно написать сочинение по репродукции картины «Наводнение» кисти худ. – А.Н. Комарова:
- Присмотритесь внимательнее. Как точно нарисовано…
И школьники сочиняли: «Весёлое мартовское солнце растопило рыхлый, ноздреватый снег, и освобождённая вода разлилась, не зная границ, затопляя поля, луга, перелески. Но то, что для солнышка — забава, для животных — беда. Куда деваться, если вокруг вода?! Тут даже зайцы становятся древолазами. Вот и этот серый ушастик забрался на толстый сук возвышающегося над талой холодной водой дерева. Он испуганно вжался в ствол, настороженно поднял чуткие уши: «И кто же меня теперь будет спасать?» Куда ни глянь — лишь волны да редкие деревья, торчащие из воды. В глазах зайца надежда: может, дед Мазай на своей лодке приплывёт? Не трусь, зайчишка, обязательно приплывёт и вызволит!»
Рябинин и художник Комаров были хорошо знакомы. Переписывались. А. Комаров иллюстрировал несколько книг Рябинина. Были и встречи… О них Борис Степанович напишет, как это всегда бывает, уже после смерти Алексея Никоноровича и назовёт статью-воспоминание «В Песках у Комарова»1 Мало кто знает, что незаконнорождённого сына тульского помещика Павла Феликсовича Розетти (француза по отцу) Алёшу Комарова воспитали и дали образование «отцовы сёстры, три старые девы»2.
В автобиографии А.Н. Комаров писал: «Я родился в селе Скородном Тульской губернии Ефремовского уезда в 1879 году. Раннее детство я провёл в деревне, и ещё в 3-5- летнем возрасте рисовал и лепил из хлеба домашних животных. Когда мне было пять лет, мои воспитательницы-тётки переехали в Тулу. Учась в реальном училище, я мечтал о путешествиях и охотах и пытался иллюстрировать Жюля Верна, Майн Рида, Купера».
После Тульского реального училища одарённый мальчик продолжил обучение в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Не удавались ему только собаки. «Помесью кота с лягушкой назвал рисунки собак один из издателей». Но всё пришло со временем. «Постоянные посещения Зоологического сада коротко познакомили меня с характером и строением животных».
Дружба с редактором-издателем журнала «Семья охотников» С.В. Озеровым, с кунгурскими купцами-чаеторговцами Кузнецовым и Ушковым – а это выезды на охоту, конные заводы в Артемьевке и в Крыму - помогла определиться с целью жизни: рисовать! рисовать самых красивых обитателей планеты – животных!3
За долгую жизнь художник много путешествовал: был в Средней Азии, на Урале, в Астраханских степях, на Алтае, в Швеции, Норвегии, во время первой мировой войны – в Персии. Всюду его сопровождали альбом и краски.
Если до революции рисунки А. Комарова публиковались в охотничьих, детских изданиях и книгах издательств Сытина, Ступина, Кнебеля и др., то после 1917 г. художник работал во всех Государственных Издательствах.
«Иллюстрировал басни Д. Бедного, книжки-картинки для Издательства ВЦИК: «Снегирь», «Теремок» и др., в ИЗОГИЗЕ – настенные картинки и открытки: «Заяц», «Молодняк зоопарка», «Куры» и др. Сделал много картин и плакатов для выставки по охране материнства и младенчества. «В Детиздате … проиллюстрировал книги: «Пржевальский», «Горы и люди» Ильина, большой атлас «Птицы СССР», «Птицы Казахстана» «Звери Казахстана», «Хищные звери» и др.
За 40 лет сотрудничества с Учпедгизом (учебное педагогическое издательство – С.Л.) Комаровым было создано много наглядных пособий, настенных картин и рисунков для учебников.
Его картины сегодня находятся «в музее им. Кропоткина, в музее Красной Армии, в Историческом музее, в Политехническом, в музее конноводства, в зоомузее, в толстовском музее»4. Только в Дарвиновском музее сегодня хранится 185 живописных полотен кисти А. Комарова. Около 100 картин художник передал коллекционеру из Норильска Рехлову и т. д.
В автобиографии Алексей Никонорович сообщает: «Особенно много я работал Для Дарвиновского музея. Я написал для него 172 полотна. Меня привлекала тематика, разработанная директором музея А.Ф. Котсом. Котс предоставлял в моё распоряжение коллекции чучел, шкур, и это помогало мне правдиво изображать животных. К этому времени у меня накопился большой запас рисунков, набросков из зоопарка и много пейзажей из моих странствий».
С 1969 г. А.Н. Комаров - Народный художник РСФСР.
Поселившись в Песках, он «увлёкся акварелью и написал тут много картин… В них стремился показать своих любимых животных с лучшей стороны, старался заразить зрителя своей любовью к ним. Я изображаю всегда родную природу, наших зверей и птиц. Их я видел в натуре и хорошо знаю. Чаще всего встречаются в моих картинах лошади, собаки, лоси, медведи, лисы и волки».
Последние десятилетия жизни Алексей Никонорович провёл в «посёлке художников» Пески (около г. Коломна). Ушёл из жизни удивительный русский художник-анималист 31 марта 1977 г.5
Несколько лет назад мне посчастливилось держать в руках оригиналы писем и открыток, адресованных в Свердловск, с необычайно лаконичным адресом и подписью «Пески, худ. Комаров»6. Из содержимого конвертов было нетрудно уяснить суть переписки.
Работала в Московском Государственном биологическом музее им. К. Тимирязева внучка художника Марина Львовна Хлебникова.
В её архиве (все дедушкины документы) сохранились и напечатанные на машинке письма Б.С. Рябинина. Их копии она нам любезно предоставила. Позволю себе привести часть переписки, что называется, без комментария.
«20.02.1968. Свердловск.
Дорогой Алексей Никонорович!
Я тронут Вашим приглашением посетить Вас и с удовольствием принимаю его. Поговорим обо всём, я уверен, что нам не переговорить всего, чего душе пожелается. В Москве я буду, видимо, в конце марта, подам Вам телеграмму заблаговременно (уже из Москвы), чтобы Вы знали, когда меня ждать.
Спасибо за борзую. Она пополнит мою коллекцию.
И новую Вашу «картинку» (как Вы выражаетесь) буду ждать от Вас (разумеется, когда уже приеду к Вам).
С Василием Алексеевичем Ватагиным мы большие друзья. У меня много работ, подаренных им, в том числе знаменитая Багира. В октябре, будучи в Москве, я опять был у него – и в мастерской, и дома. Беседовали целый вечер.
Словом - до встречи в Песках! Желаю Вам всего доброго, главное - здоровья. Ваш Б. Рябинин. А номер квартиры у меня не 76, а – 71.
«22.04.1968. Свердловск.
Милый Алексей Никонорович! За что же мне сердиться на Вас или обижаться? Просто я никак не могу выбраться из-под той горы работы, которую сам придумываю для себя, и поэтому всё ещё никуда не выезжал. Теперь проектирую Москву на май…если не улечу на Дальний Восток: дальневосточные пограничники хотят пригласить меня на празднование 50-летия погранвойск и уже предупредили об этом письменно. Но я не совсем уверен, что это состоится, так что, думаю, наиболее вероятно, что в мае я появлюсь в Москве. Ну, в крайнем случае – в июне. Но ехать в Москву непременно надо – тоже накопилась куча дел. Вот и всё. А Ваша открыточка была приятна мне тем, что Вы меня не забываете и ждёте к себе. Обязательно буду, обязательно! Я тоже хочу, чтоб наша встреча состоялась!
Примите самый мой сердечный привет и добрые пожелания всем Вашим домашним. Ваш Б. Рябинин
9.08.1968. Свердловск.
Дорогой Алексей Никонорович!
Вот я и опять дома. И с удовольствием вспоминаю Ваш райский уголок – Пески. И впрямь райский! Жаль, что я побывал у Вас недолго. Но, надеюсь, в следующий раз компенсировать. В этот раз уж очень много было дел в Москве. Мы как следует даже не посидели, не поговорили.
Уже приехав домой, я задумался вот над чем: в соседях у Вас живут кинематографисты – Макарова и Герасимов. Вы знакомы с ними? А что, если бы их заинтересовать проблемой охраны природы? Чтоб это вылилось впоследствии в острый волнующий фильм, который заставил бы подняться людей на защиту матушки-природы? Я мог бы очень хорошо осветить картину, в каком положении сёйчас природа. Приехать и встретиться с названными товарищами. Ведь не чужда же их сердцу эта проблема! Подумайте, как Вы смотрите на это, и напишите мне.
Напишите мне также, пожалуйста, адрес Вашей дочери Тани. Я забыл её спросить (и телефон тоже), а мне хочется при следующей встрече повидаться с нею и расспросить кой-что, связанное с её работой, а также пребыванием в Таиланде.
Примите от меня небольшой дар – книжку «Рассказы о верном друге» (другой сейчас не нашлось). Вы когда-то иллюстрировали её, когда она выходила в «Молодой Гвардии». Но нынешнее издание довольно сильно отличается от того (главное – книга стала намного больше). Ваши подарки мне, всем моим домашним очень понравились, все шлют Вам спасибо за них.
Сердечный привет Наталье Александровне.
Обнимаю Вас. Б. Рябинин.
«25.09.1968. Свердловск
Дорогие друзья!
Давным-давно, сразу, как вернулся в июле из Москвы, я послал Вам книгу и письмо. Ответа до сих пор не получил. Беспокоюсь. Всё ли у вас ладно? Ответьте.
Я просил адрес Тани (московский), сообщите, пожалуйста. Мне хочется увидеть её по ряду вопросов. Может быть, у неё есть телефон (домашний или служебный)?
Надеюсь, что у вас все здоровы и вообще всё хорошо.
Сердечно ваш Б. Рябинин
«2.01.1969. Свердловск.
Дорогой Алексей Никонорович!
Сегодня получил Ваше письмо и сегодня же написал в «Малыш» (издательство – С.Л.) Поливанову. Конечно, я с радостью напишу о Вас. Книжечка для ребят о Вас, да с Вашими картинами…прелесть! Правда, не совсем представляю сейчас, как надо писать для маленьких ребят о художнике, но в этом есть тоже особая прелесть. Словом, если издательство всерьёз думает сделать это,- я готов. В этом случае ждите меня будущим летом к себе в гости, приеду в Пески и побуду там уже не столь кратковременно, как ушедшим летом, а поживу малость, посмотрю на своего старого друга Алексея Никоноровича подольше, повнимательнее, «повъедливее»… Вас это не пугает? Вам, небось, надоели посетители? Но уж больно у Вас хорошо, в вашем райском уголке!
Буду ждать ответа от Поливанова. А если что раньше будет известно Вам – пишите. Кстати, с «Малышом» я связан. Они только что выпустили две мои книжки; а две недели назад я послал им свой новый рассказ – «Леночка и Бельчик», который обещал ещё год назад. Если понравится, тоже, возможно, издадут отдельной книжицей.
С Новым годом!
Обнимаю Вас и всех Ваших. Б. Рябинин».
Первое письмо в новом 1969-м году!
« 18.03.1969. Пески.
Дорогой Борис Степанович!
Таня сказала, что Вы заключили договор с «Малышом». Мне очень интересно, в каком плане Вы думаете писать мою монографию. Я думаю, что Вам нужно приехать ко мне и посоветоваться. У меня есть несколько очерков из жизни животных, живших у меня. Я думаю, что в детскую книжку это будет интересно включить.
Напишите, сможете ли Вы приехать, или Вам нужно прислать материал?
Всего лучшего. Ваш А. Комаров».
«22.03.1969. Свердловск.
Дорогой Алексей Никонорович!
Таня проинформировала Вас не совсем точно. Никакого договора с «Малышом» нет, есть договорённость. С Поливановым я разговаривал только по телефону (он назначил свидание, но в условленное время в издательстве его не оказалось), разговор вёлся с Рачёвым, главным художником.
Безусловно, чтобы написать монографию, я должен приехать к Вам в Пески. Сделать это я смогу только летом; так я сказал в издательстве. Опыта создания таких монографий – для младших ребят – нет, есть только идея (Рачёва), так что мне предстоит проложить дорожку. Пока ясно одно: монография (текст) должна быть очень небольшой – 10-12 страничек на машинке, так что вряд ли там найдётся место для Ваших рассказов (впрочем, надо будет посмотреть, может быть, что-то и ляжет в биографию). Надо ведь рассказать о Вас самих, а жизнь у Вас большая, надо рассказать о творчестве, и чтоб всё это было интересно и понятно ребятам. Словом, задача не из лёгких. Но я берусь за дело с интересом. И, разумеется, Ваш совет мне будет нужен, - обо всём поговорим при встрече.
Вот так, дорогой Алексей Никонорович. Так что ждите моего приезда. Приеду, очевидно, денька на два, на три,- там будет видно, сколько потребуется. Но, повторяю, летом. Вам, конечно, хотелось бы ускорить, но раньше я не могу, да, думаю, что и выход книги от этого не ускорится.
Привет Вашим. Обнимаю Вас. Сердечно Б. Рябинин
А очерки о животных пришлите – посмотрю… Может быть, у Вас есть написанная биография,- тоже пришлите».
«13.08.1969, Пески
(на открытке «Орикс – африканская антилопа». Худ. А. Комаров.)
Дорогой Борис Степанович!
От нас не укрылось, что Вы тайно, переодевшись польской балериной, пробрались через Москву и скрылись. Это возмутило нас до глубины души!
Кому теперь верить? Вам…и что же?
Пишите всё же, какие у Вас планы? Мы поверили Вам в последний раз. Ваш А. Комаров
«20.08.1969. г. Свердловск
Ваше письмо, Алексей Никонорович, меня обидело.
Вовсе я не пробирался тайно через Москву, «переодевшись польской балериной». Вернувшись из-за границы, я сразу же позвонил Поливанову, чтобы договориться о совместной поездке с художниками к Вам. Но Рачёв оказался в двухмесячном отпуску. Тогда я настрочил Вам небольшое письмецо и тут же, в Москве, отправил. Очевидно, Вы не получили его. Что ещё мне оставалось делать? Ехать домой. Я наскучался по дому – как-никак отсутствовал уже два с половиной месяца; дома накопилась гора дел.
Я не имею привычки бросаться словами, и делал, и продолжаю делать так, как было договорено. И вдруг такое письмо…
Вы пишете: «Это возмутило нас до глубины души! Кому теперь верить? Вот мы верили Вам и… что же?»
Вот и я Вас хочу спросить: «И что же?» Что я такого натворил (или, наоборот, не натворил), что Вы шлёте мне такое гневное послание? Признаюсь, удивлён.
Мои дальнейшие планы? Собираюсь писать о Вас. А Ваше письмо едва ли способствует хорошему творческому настроению.
Вы заканчиваете свою нотацию фразой «Мы поверили Вам в последний раз». Последний подчёркнуто Вами. Как это понять? Если ваша вера в меня столь непрочна, то, право, стоит ли исповедовать её? И как я теперь могу верить в Вашу дружбу, если Вы столь поспешно отказываетесь от неё…
Б. Рябинин.
«26.08.1969. Пески
«Дорогой Борис Степанович!
Извините великодушно! Ни в какой мере я не хотел Вас обидеть, и если это произошло, то виной тому мое неумение писать. Я хотел развеселить Вас шуткой, а вышло наоборот. Я Вас сердечно уважаю и ценю, и обидеть Вас мне не могло прийти в голову.
Не сердитесь на меня, дорогой, и забудьте этот инцидент.
Мы очень ждали Вас из Польши, и когда я узнал, что Вы проехали через Москву и не заглянули к нам, я послал Вам шуточный выговор. Поймите мое письмо как шутку, и будем опять друзьями, хорошими друзьями, чтобы никаких чёрных кошек не пробегало между нами.
Я был бы очень рад, если бы Вы смогли приехать ко мне и покороче познакомиться со мной. Ведь Вы хотите написать книжечку обо мне, и мне кажется, что это было бы очень хорошо.
Я думаю, что, познакомившись со мной поближе, Вы бы не обиделись на мое шуточное письмо. Вот так-то, дорогой.
А теперь дайте Вашу руку и крепко пожмем руки друг другу. Всего, всего лучшего.
Ваш А. Комаров ».
«29.10.1969. Пески.
Дорогой Борис Степанович!
Благодарю за поздравление и хорошую статью в «Литературной России». Я жду от Вас письма, где Вы написали бы мне, как у Вас с издательством «Малыш»? Будете Вы там писать обо мне или нет?
Ваш А. Комаров.
Примите мой сердечный привет».
«22.11.1969. Свердловск.
Дорогой Алексей Никонорович!
«Рассказ о художнике Комарове» находится в издательстве «Малыш». Рад, что исполнил своё обещание – написал о Вас (дважды!). Ну, а как получилось, - судить редакторам и …художнику Комарову!
Задача была нелёгкая: малышам – о художнике…
Теперь мечтаю написать Вашу полную биографию, и обязательно напишу со временем, независимо оттого, что и как напишут о Вас другие. (Кстати, как успехи у них?)
Желаю здоровья – и Вам, и себе (я что-то расклеился в последнее время).
Обнимаю сердечно. Привет всем. Ваш Б. Рябинин».
«01.12.1969. Пески.
Дорогой Борис Степанович!
Получил Ваше предельно краткое письмо. Очень хорошо, что рукопись уже в издательстве «Малыш», но ведь к ней нужны рисунки, картины. Как с этим обстоит дело? Говорили Вы о рисунках с Рачёвым?
Кто и когда приедет ко мне в Пески, чтобы договориться со мной об оформлении книги?
Если бы было возможно скинуть с моих плеч лет сорок, я бы сам договорился с «Малышом», а теперь я вот крепко сижу в Песках. Не хворайте, дорогой, будьте здоровы и бодры.
Ваш А. Комаров».
«22.12.1969. Свердловск.
Дорогой Алексей Никонорович! Только что вернулся из Москвы. Заскочить к Вам в Пески не представилось никакой возможности – была прорва дел (хотя с Таней по телефону я и перемолвился на сей счёт). Дела с книжкой таковы.
Издательства сейчас – в том числе и «Малыш» - находятся в весьма тяжком состоянии: получен приказ сократить планы (опять очередная нехватка бумаги!) А Рачёв, хотя и затеял хорошее дело – серию книжек о художниках, нигде в планах это до сего дня не отразил. И первые разговоры были, прямо скажем, весьма нерадостные. Но в конце концов договорились: книжку включают в план выпуска 1971 года. Я разговаривал и с главным редактором издательства Н.Г. Поливиным, и с Рачёвым, и с зав. редакцией Т.А.Носовой. Все они обещали: раз договорились и Вы сделали, дружбу терять не будем,- будем издавать. Кроме того, Рачёв заявил: кого-кого, но Комарова никто не отвергнет. Вот так обстоят дела. Рукопись из редакторов пока никто не читал, читал только Ю.Н. Поливанов. Он сказал, что ему она нравится.
Если у Вас есть кой-какие возможности поднажать (для верности),- думаю, что это не помешало бы. Что касается отбора рисунков, это уже, видимо, будут делать Рачёв и Поливанов с Вашим участием, разумеется. Если случится так, что в эту пору я окажусь в Москве, я тоже приму участие. Но пока они (издатели) ещё не решили, сколько давать репродукций, какого объёма должна быть книжка (так что тут Ваше вмешательство, мне думается, тоже может оказаться полезным).
В общем, я полагаю, Вам надо перемолвиться с Поливановым; кроме того, думаю, что не помешает Ваше официальное письмо в издательство. Договориться обо всём потвёрже. Что зависело от меня, я всё сделал.
Информируйте меня, как пойдут дела. Вы к издательству ближе. Очень хочется поскорее увидеть книжечку-монографию о Вас, да чтоб рисунков побольше!
Обнимаю Вас. Привет домашним!
Ваш Б. Рябинин».
С Новым годом!
«18.05.1970.Свердловск
Милый Алексей Никонорович!
Только что вернулся из Москвы. Летал на один день по срочному редакционному вызову. Рукопись в «Малыше», к сожалению, всё лежит. Разговаривал по телефону с Рачёвым, он сказал, что они хотят создать специальную редакцию, которая будет заниматься выпуском монографий о художниках для детей, и пока этой редакции не будет, дело не двинется. Заверил (опять!), что всё будет в порядке, что «против Комарова никто возражать не будет» и т.д., но пока это лишь слова.
А как дела с книжкой для «Сов. художника»? Я как-то говорил Тане, что если там у Вас выйдет какая-либо заковыка, подведут авторы, то, куда ни шло, я, пожалуй, готов рискнуть ещё раз – попробовать написать о моём любимом художнике вторую - большую – книгу (надеюсь, первая тоже всё-таки когда-нибудь увидит свет). Хотя работы - ужас, ужас…
Обнимаю Вас. Сердечный привет Наталье Александровне.
Всегда Ваш Б. Рябинин».
«10.09.1970.Свердловск
Дорогой Алексей Никонорович!
Вы мне подарили три вещи: 1). «В лесной чаще лайки травят медведя»; 2). «Зимним днём в лесу - белочка на снегу»; 3). «Весна – лосиха с лосёнком…».
Все три в рамах висят у меня в большой комнате на видных местах. Мечтаю, что «Комаровская коллекция» пополнится ещё хотя бы парочкой вещей и сравняется с «Ватагинской»…
Телевизионный журнал «Художник» заручился моим согласием – выступить с двумя «сюжетами»: один – о Ватагине, другой – о Комарове, разумеется, с показом вещей, имеющихся у меня. Это я к тому, что Ваши картины не просто хранятся у меня, но и прославляют Ваше творчество перед уважаемой публикой.
Очень хотелось побывать у Вас нынче в Песках, да обстоятельства не позволили.
Обнимаю Вас. Всегда Ваш Б. Рябинин».
А.Н. Комаров преподнёс в дар Борису Степановичу (в разное время) несколько своих полотен. В письме 1968 г. упоминается, что Рябинин ждёт «ещё одну «картинку». На домашних фотографиях в кабинете писателя легко узнаётся первая.
Что, кроме полотен, оставил нам Алексей Никонорович? Монографию, книгу о своей жизни. Воспоминания, рассуждения, светлые мысли и стихи:
Люблю сидеть я перед печкой,
Смотреть, как пляшет огонёк,
Как дым свивается в колечки,
Как светит красный уголёк...7
А в кунгурской «Рябининской» библиотеке на самом видном месте фотография, подтверждающая это знакомство: «В Песках у Комарова».8
По воспоминаниям Марины Львовны, «…дед общался с Рябининым лет шесть и был благодарен Борису Степановичу за то, что тот помог ему с получением борзого щенка в 1972 г., которого назвали – Метель.»9
Источники:
1. Рябинин Б.С. Ушедшее - живущее: Книга воспоминаний.- М.: Советский писатель, 1985.- С. 193-224. (В Песках у Комарова).
2. Панкратов В. Добрый колдун // Природа и охота.- №1.-2002.- С.15
3. Слово о русском художнике-анималисте А.Н. Комарове. Сб. / Сост. С.Т. Лапшина.- Кунгур, 2007.-85с. С иллюстрациями.
4. Комаров А.Н. Автобиография / Хлебникова М.Л. Письма С.Т. Лапшиной.-Москва-Кунгур,2006 - 2011.
5. Рябинин Б.С. Письма (копии).- Свердловск – Пески, 1968-70 гг.
6. Комаров А.Н. Автограф./Фонды Кунгурского музея-заповедника.
7. Комаров А.Н. Рассказы старого лешего. – М.: Армада, 1998
8. Лапшина А.В. «В Песках у Комарова». История одной фотографии./ Смышляевские чтения. Материалы десятой научно-практической конференции 31 мая 2007.- Пермь, 2007.- С.246-248.
9. Хлебникова М.Л. Письма автору – С. Лапшиной.- М., 2009, 2011.
