Книги >
Михаил Заплатин, Феликс Вибе
"Самый красивый Урал"
Туда убежала росомаха
Много дней клубились облака над Уралом.
Но однажды утром, выглянув из палатки, я увидел — наша гора позолотилась.
— Ребята, сегодня будет неплохой день! Собираемся!..
Быстро сложили в рюкзаки аппаратуру, запас продовольствия и пошли. Завтракать будем дорогой.
Тропа оленеводов повела нас в обход озера под крутым склоном горы Народной. Склон этот скрывал вершину прародительницы Урала. Здесь заканчивался лес отдельными кривоствольными лиственницами. Отсюда начиналась горная тундра, усыпанная глыбами камней.
Много раз переходили разлившиеся горные потоки. Тропа повернула в долину, стесненную с одной стороны гребнем горы Югры, с другой — отвесным гигантским обрывом главной вершины Урала. Вдали, посреди голой тундры, поблескивали небольшие озера. В той стороне над хребтом клубились облака и, двигаясь в нашу сторону, постепенно заволакивали зубцы Югринского гребня.
— Не везет нам с погодой,— заметил Равиль.
— Все равно будем искать ледник...
Последний раз перешли широкое мелководное русло горной речки. Подошли к мощному валу древней морены, которая скрывала озеро с ледником под зубчатой вершиной Манси-Нера.
Юргенс забеспокоился:
— Подкрепиться надо, где-то чего-то. А то не одолеем высоту... Перед подъемом на вал разложили на камнях сухари, лук, сало и сгущенное молоко.
Наша трапеза была прервана появлением бегущей прямо на нас собаки.
— Откуда взялась? — удивился художник.
— Оленеводы, видимо, стоят недалеко...
Собака бежала, принюхиваясь к земле. Не замечала людей среди каменных глыб. Услыхала наши разговоры, когда была совсем рядом. Остановилась, посмотрела и не спеша продолжала свой путь мимо нас. Я увидел у собаки пушистый хвост, короткие и широкие лапы.
— Это же росомаха! — Я кинулся к рюкзаку за кинокамерой.
Равиль схватился за ружье. Нина Петровна взмолилась:
— Не стреляйте, ради бога, прошу вас!..
Равиль не послушался. Бросился преследовать росомаху. Но куда там, разве может человек догнать хитрого зверя! Ловко прыгая по камням, животное далеко оставило за собой художника. Росомаха круто взяла вверх и вскоре скрылась в каменном хаосе на вершине моренного вала.
— Туда направимся и мы! — решил я.
Посмеялись над неудачливым охотником. Наша спутница не преминула поворчать на него:
— И вам не стыдно убивать такое симпатичное животное!..
Я вспомнил, что росомаха бежала в горы снизу, откуда пришли мы.
— Ребята, зверь этот пакостный. Не проверил ли он продзапас в нашей палатке?
— Да, Да! — многозначительно покачал головой Юргенс. — Мне за Сосьве рассказывали про его шкодливость...
— Вот будет номер: вернемся, а продукты все съедены!..
— Не надо так жестоко шутить! — посмеялся Равиль.
Нина Петровна молча слушала эти разговоры.
Лес полон жизни...
Крутой склон вала мы преодолели с трудом. Часто останавливались, успокаивали дыхание и сердце. Равиль на остановках делал наброски в блокноте. Особенно досталось Юргенсу: на его плечах висел штатив и аккумулятор для кинокамеры.
Ближе к вершине вала дорогу нам устилали громадные плиты, стоящие торчком. Идти стало труднее: облачная масса наползала на морену, сырел воздух, камни становились скользкими.
Наша компания не отличалась молчаливостью. Мы любили поговорить. Нина Петровна часто спорила с Равилем. Юргенс смешил на избитыми анекдотами. Но тут шли молча. Зорко смотрели под ноги, чтобы не споткнуться.
Беспокойно оглядывались на нашу спутницу. На мокрых камнях немудрено поскользнуться, ушибиться, сломать ногу. Но Нина Петровн не отставала от нас. Лихо прыгала с камня на камень.
Долго и медленно шли по верху морены — сплошному каменном хаосу. Наконец из-за камней показались снежные языки, тянущиеся вершине трапециевидной стены Манси-Нера. Еще с полсотни шагов, и открылся сам ледник — снежное поле с грязноватыми пятнами, похожее на гигантскую амебу, примостившуюся в горном углублении. Ниже ледника — два озера, вытянутые один за другим в узкой долине и разделенные невысокой перемычкой из каменных глыб.
Стоим над вторым озером. Оно сдерживается моренными нагромождениями, которые мы только что преодолели. В бирюзовой воде водоем местами зияют черные пятна — глубокие ямы. На противоположном берегу озера каменоломни — россыпи из крупных глыб.
Максимальная глубина озер, по измерениям гляциологов,— пeрвого — 36 метров, второго — 10 метров. Из нижнего озера вытекает pучей, бурными каскадами спускающийся в долину реки Народной.
Открыт ледник Манси в 1932 году геологом А. Н. Алешковым. Им же был открыт и соседний ледник Югра под одноименной вершиной истоках реки Народной. Кроме того, в районе главной горы Урала Алешковым обнаружены еще три ледника: Лимбеко, Балбан и Манарага. Все то же вблизи «горы-мамаши» находится до восьми ледников.
Погода портилась. Со стороны хребта Манси-Hep, клубясь, сползали облака, норовя подобраться к телу ледника. Последние лучи солнца сверкнули в разрывах на небе.
— Вот так всегда везет,— сказал мой помощник, расставляя ножки штатива.— Только приготовишься к съемке — солнце посылает привет...
Едва успели заснять несколько кадров, ледник и озеро в считанные секунды скрылись в густом облачном тумане. Налетел ветер. Помело редким снежком.
Снегопад постепенно усилился. Стало сумеречно. Мы поплотнее застегнули штормовки, натянули капюшоны на головы.
— Не повернуть ли ближе к хате? — начал Юргенс.
— Разумнее сейчас ничего не придумаешь,— добавил Равиль.
— Мудрецы, нам только это и осталось! Ледник мы засняли. Правда, в мрачном состоянии... — рассуждал я.
В разговор включилась наша спутница:
— Не снимать же ледники только в солнечных лучах. Надо показать и суровую их действительность!..
— Согласен,— поддержал Нину Петровну художник. — Солнечные пейзажи снимать — чего проще! А здесь вся красота — в мрачной суровости...
Ждать улучшений погоды было бесполезно. Уже вечерело. Мы направились в обратный маршрут, оказавшийся тоже нелегким.
