Книги >
Михаил Заплатин, Феликс Вибе
"Самый красивый Урал"
Медведь забавляется
Мы плывем вниз по Тыпылу. Иван Анисимович лишь изредка на короткое время заводит мотор: река сильно обмелела и, кажется, состоит из одних перекатов — особенно не разгонишься. Несмотря на наши старания обходить камни и мели, время от времени лодка садится на гальку и мы выскакиваем в воду, чтобы облегчить ее и вывести, толкая шестами, на глубокое место.
Фотографирую кедры. По берегам Тыпыла преобладают ели, но в нижнем течении группы кедров, целые рощи выходят прямо к реке.
Я люблю это дерево — плодовое дерево тайги. Меня радостно волнует его круглая крона — темно-зеленая тучка на синем небе. А шишки! Нет человека, который, увидя кедр, не поинтересовался бы, есть шишки или нет. Независимо от времени года, независимо от того, собирается лезть на дерево человек или нет и сколько продукта осталось в его таежной котомке, каждого глубоко волнует вопрос, есть ли на кедре шишки.
Шишки есть. Мы видим их и на одном, и на другом кедре, и на многих. Накануне я видел кедровку, которая перелетела через реку, таща в клюве шишку. А вот и большой кедр, подступивший к самой воде. Мы причаливаем. Решено, что я полезу.
Конечно, есть умельцы, большие специалисты, которым ничего не стоит залезть на кедр. С помощью электромонтерских «кошек» и других приспособлений они забираются на любое дерево и сшибают шишки. Для интеллигента-горожанина влезание на кедр — целое событие. Вадим хочет отговорить меня, но я непреклонен. И тогда он кричит Ивану Анисимовичу:
— Он полезет!!
Иван Анисимович сохраняет полный нейтралитет, он молча стоит поодаль, не собираясь ни подстрекать никого, ни отговаривать.
Вы, храбрый человек, подходите к кедру и осматриваете его. Мощный ствол уходит далеко вверх, разветвляется, образуя крону, и манит вас шишками где-то там, на уровне неба. Вас несколько удивляет, что внизу ствол совершенно голый, цепляться не за что. Однако вы полны решимости и кидаетесь на дерево. Даже если ваш друг помогает вам, упираясь руками в вашу поясницу, все ваши усилия уходят только на то, чтобы, обхватив ствол руками и ногами, некоторое время на нем повисеть. Потом вы разжимаете руки и падаете. Целое цирковое представление!
Передохнув, любители шишек замечают, что они могли бы воспользоваться стоящей рядом с кедром елью. Храбрый человек карабкается на ель, а потом уже с нее перебирается на кедр...
Как бы то ни было, но когда вы, весь вымазанный в смоле и с исцарапанными руками, будете потом стоять на родимой твердой земле, вы поймете, что в вашей душе навсегда поселился этот миг: на самой верхушке кедра, несильно раскачиваемой ветром, вы притягиваете к себе лохматую ветку, срываете с нее шишки и бросаете вниз, прямо в серебрящийся Тыпыл, рядом с лодкой, где их подбирают Вадим и Иван Анисимович.
Так мы доплываем до устья Тыпыла.
Когда-то здесь был большой поселок. Теперь осталась одна маленькая банька, играющая роль охотничьей избушки. Мы ночуем в ней, чтобы на следующий день совершить всем вместе последний марш-бросок до Усть-Тылая, а персонально Вадим — чтобы встретиться с медведем. Отсюда до Усть-Тылая напрямую по суше 7—8 километров, по воде — не меньше двадцати. Причем уже вверх по Косьве, против течения. Поэтому Иван Анисимович просит, чтобы один из нас поехал с ним, а другой — для облегчения лодки — прошел пешком полдороги, до встречи в условленном месте. Решено, что пешком по «тракторной дороге» пойдет Вадим.
И вот наступает утро последнего дня нашего путешествия, теплое, солнечное утро, не предвещающее ничего чрезвычайного. Мы грузим рюкзаки в лодку. Иван Анисимович передает Вадиму свое походное ружье — ржавую одностволку и патронташ с десятком патронов.
— На всякий случай,— объясняет он. — Вдруг медведь...
После этих слов, оказавшихся пророческими, Иван Анисимович показывает Вадиму начало «тракторной дороги» и мы еще раз договариваемся о месте встречи — он должен ждать нас у отвалов, у каменных гряд, оставшихся после работы драги, куда его приведет дорога.
И вот мы идем на моторе по мутной Косьве, и это разительно отличается от курортной прогулки по Тыпылу. Здесь я уже чувствую себя не беспечным отпускником, которому посчастливилось отхватить солидный кусочек уральской экзотики, а скорее членом какой-то воображаемой комиссии по обследованию. Я смотрю вперед и по сторонам, но глаз мой не наслаждается красотой и даже не просто смотрит. Он подмечает недостатки.
Вот еловый лес подошел к самому берегу реки. Можно было бы сказать, что пейзаж прекрасен, если бы берег не был обезображен, измазан осевшими слоями глины, принесенной водой. Вот удивительный камень-скала, который сделал бы честь любому туристскому маршруту, если бы его омывала действительно река, а не эта мутная жижа. А вот наконец и «хвосты» драги — каменные бесконечные насыпи. Здесь Косьва течет не по своему исконному руслу, а петляя среди камней, по проранам, образованным прихотью «великих работ». Это уже не река, это — стоки промышленных вод...
Впрочем, надо помогать мотору, работая шестом без устали и, желательно, виртуозно. Но все равно иногда на этих непрерывных водопадах и поворотах нам не хватает ни силы мотора, ни моей виртуозности. Тогда Иван Анисимович выключает мотор и мы выходим из лодки и тащим ее, идя по берегу репинскими бурлаками. С той только разницей, что они шли по песку, а мы карабкаемся по камням..
В одну из таких пауз мы явственно услышали выстрел в лесу. Он донесся оттуда, где мой черноглазый друг должен был пробираться по «тракторной дороге».
— Вадим медведя стреляет,— сказал я, усмехнувшись, и ни на секунду ни у меня, ни у Ивана Анисимовича не возникло подозрения, что я могу быть близок к истине.
В условленном месте Вадима не было. Вот таежная тропа выходит на отвалы, здесь он и должен был нас ждать, а его нет. Осыпая камни, я взобрался на одну из гряд булыжников и закричал что есть силы:
— Вадим! Ва-ди-и-им!!!
Неожиданно я услышал, что он отвечает мне не из лесу, а из глубины каменной пустыни. Оказывается, он проскочил место встречи и шагал к Усть-Тылаю не в силах остановиться.
Когда я увидел его, сразу понял, что с ним что-то случилось. И это что-то жило в нем весь остаток дня и вечером, когда мы садились в поезд Карпинск — Свердловск, и потом еще несколько дней. И пока ЭТО не прошло, я заставил его взять бумагу и поделиться с человечеством впечатлениями о происшедшем в лесу. Он исписал несколько листков, и я, ничего не изменяя, предлагаю их твоему вниманию, благосклонный читатель. Конечно, мы с Вадимом приносим заранее извинения за некоторые шероховатости стиля, но я думаю, что если недостатки стиля — это единственные утраты, которые понес человек после встречи с глазу на глаз с медведем, то мы имеем перед собой достаточно смелого человека. Итак, слово очевидцу:
«Вечером, когда мы ели уху, егерь сообщил нам, что одному придется идти пешком километров пять по «тракторной дороге», чтобы облегчить подъем лодки вверх по разрезам. «Я дам ружье и три патрона с пулей. Вдруг медведь...» Он это сказал так, как будто — купи билет и сходи в кино! Утром, поднявшись на рассвете, он прошел со мной метров пятьдесят, показывая «тракторную дорогу», которая оказалась тропой (трактор по ней прошел зимой года три назад), заваленной валежиной, буреломом, с глубокими ямами — результат сильных дождей. Раза три на тропе встречался след медведя — он такой огромный, что берет оторопь. Скорей проходишь дальше, не давая мыслям увлечь тебя в медвежьи страхи.
Вдруг в пятнадцати — двадцати метрах, на очередном повороте, я увидел голову с маленькими глазами, внимательно смотрящими на меня, и крупную тушу. Медведь сидел на тропе и ждал. Не знаю, ждал ли, но внимательно меня изучал. Первое чувство — не страха, а защиты. Страх приходит потом. Шагнув влево, к дереву, я взвел курок ржавой одностволки, которую не чистили года два, и, подняв руки с ружьем и спиннингом, закричал. В этот крик я вложил все эмоции, которые родились в тот момент: ненависть к зверю, смелость, одновременно страх и мужество. Помню, что мои глаза расширились и мне самому стало страшно своего крика. По-моему, он не обратил на все это никакого внимания.
Однако через какое-то время он встал на четвереньки, собираясь оставить тропу. Я увидел, что он настроен не агрессивно и не собирается на меня нападать. Тогда я достал патрон с пулей и, держа его наготове, выстрелил вверх дробью. Через секунду я его уже не видел, слышался только треск. Затем все смолкло. Тогда, вставив в ствол патрон с пулей, я как победитель продолжал путь».
Вот так, оказывается, не как-нибудь там, а как победитель... Честно говоря, когда я разглядел моего друга бегущим по камням в направлении Усть-Тылая, с трудом докричался и остановил его и увидел лицо, залитое потом, с глазами, которые еще оставались расширенными, я никогда бы не догадался, что это называется: победитель продолжает путь.
Хотя справедливости ради мы должны отметить, что подавляющее большинство людей, встретившись с медведем в лесу, бежит от него без оглядки, лишь потом осмысляя происшедшее. Вадим же набрался мужества «попугать» медведя, прогнать его, чтобы продолжать путь к нам. Я горжусь своим другом.
Не описываю нашего путешествия из Европы в Азию — из Усть-Тылая мимо Косьвинского Камня в уже азиатский Кытлым. Кто проехал по этим местам, тот навсегда сохранит в памяти и их необыкновенную красоту, и картины квадратных километров булыжника, пока еще не облесенных естественным путем. Главное наше чувство было: здравствуйте, дома, автобусы, дороги, заводы, поезда! Здравствуйте, люди! Мы соскучились о вас, мы радуемся вам!
