Книги >
Игорь ШАКИНКО
НЕВЬЯНСКАЯ БАШНЯ
Горное царство Демидовых
Еще при Никите Демидове на Урале появилось своеобразное «государство в государстве», где демидовские подданные жили по особым законам. Это, конечно, скрывалось, и довольно удачно. Настолько удачно, что И.И. Голиков (1735—1801) — автор «Деяний Петра Великого» — представил Никиту Демидова как образец русского подданного, который жил «по установленным законам».
Но сначала несколько слов о самом авторе, вернее, составителе грандиозного исторического труда — двенадцати томов «Деяний Петра Великого» и восемнадцати томов-дополнений к «Деяниям Петра Великого», до сих пор это самое обширное сочинение о Петре I . Голиков был не историком, а купцом, осужденным за какие-то злоупотребления в винных откупах. Но по случаю открытия Медного всадника в Петербурге он получил прощение. По преданию, Голиков пришел к памятнику, пал на колени и дал клятву, что посвятит всю свого жизнь написанию истории Петра Великого. Клятву свого он сдержал. Все тридцать томов его сочинения — это безмерное восхваление Петра I и русского самодержавия, которое он защищал от всяческих нападок. Часть своих томов Голиков писал в годы Великой французской революции, деятели которой критиковали деспотизм, в том числе и в России. Не соглашаясь с французским Габриэлем Мабли, ярым противником тирании, Голиков считает самодержавие «самым благоразумным» правлением.
Далее приведу обширную, но, по-моему, интересную цитату:
«Что ж г. Мабли говорит о подданных Российских, что они ничего полезного произвести не могут, яко такие, которые не осмелятся быть гражданами, то можно ли сказать сие о таких подданных, которых безопасность имения основана на законах?.. Мог бы я к обличению его представить премногие патриотические действия граждан наших, однако ж из множества оных представляю одну только фамилию Д е м и д о в ы х» (разрядка Голикова. — И.Ш.). Приведя данные о самых дешевых военных поставках Никиты Демидова с Тульских и Невьянских заводов, Голиков далее пишет: «Ревность его к отечеству превзошла чаяния самого Государя, ибо когда великодушный Монарх для вящего его поощрения приказал за оные снаряды выдать ему (деньги.— И.Ш.) против упомянутых заводчиков (Нарышкина и Меллера.— И.Ш.), то сей от того отрекся и взял только половину. Между тем г. Демидов населил людьми и коштом отдаленности Сибирские... Государь, изъявил о том свою признательность, желал, чтоб он умножил там заводов больше, обещая за то в вечную его память вылить из меди статую его и поставить оную в публичном месте...»
Заслугой «сего мужа» Никиты Демидова Голиков считает честное исполнение «предписываемого законами». Парадокс состоит в том, что Демидовы поступали как раз наоборот.
Не будет преувеличением предположить, что если бы Никита и Акинфий Демидовы строго следовали законам, то они не добилось бы таких значительных успехов в своем железном деле. Ведь на каждый закон, разрешающий какие-либо деяния, имелись десятки указов с разного рода запретами и ограничениями, которые нередко сводили на нет основной закон.
К неразберихе в законах прибавим еще и беззакония местных властей, которые душили полезную и даже занную инициативу. Это хорошо знали первые Демидовы. И поэтому, как отмечал еще Б. Б. Кафенгауз, «настойчиво и упорно стремились они расширить свои привилегии и ограничить контроль и опеку со стороны государства... Они вели успешную борьбу за возможно большую свободу и независимость промышленной деятельности».
О прочих помехах верхотурского воеводы к заводскому делу Никита Демидов писал уже в октябре 1702 года. Виниус убрал воеводу, заменив его своим зятем, стольником Алексеем Калитиным, которому предписывалось всячески помогать Демидовым. Но и контроль нового воеводы не понравился Никите и Акинфию.
В ноябре 1703 года Никита Демидов снова жалуется в Сибирский приказ, что воевода утаил от него сданное с Невьянского завода железо, ничего не уплатив, и не оставил на заводе даже такого запаса металла, который нужен для починки и стройки, что воевода много раз приезжал на завод в его отсутствие, бранил его сына Акинфия, «угрожал бить кнутом, брал его с собой в Верхотурье и волочил многое время напрасно». И вообще причинил заводу разные «убытки».
Никита Демидов просит, чтобы воевода не ездил к нему на завод и вообще ни во что не вмешивался. Причем просит ультимативно: «или вели, государь, те заводы у меня принять в свою, великого государя, казну…» Однако пока донесение Никиты ходило по инстанциям, конфликт с воеводой обострился. И тогда Демидовы покинули завод, который осенью 1703 года пришел в разорение и остановился. И вот появился царский указ, запрещавший воеводе вмешиваться в заводские дела Демидовых. «А буде ты, Алексей, на Невьянские заводы к нему, Никите, учнешь без нашего, великого государя, указа... с Верхотурья для каких дел посыльщиков посылать или сам ездить и подводы имать, ...на тебя, Алексей, доправлено будет пеня большая и убытки все…».
И с тех пор почти ежегодно добивается Никита Демидов все новых и новых указов, подтверждающих его независимость от местных властей и добавляющих все новые и новые привилегии. Еще в январе того же года Никита Демидов получил чин комиссара. Что сей чин означал для Демидова, не совсем понятно. Комиссары назначались на казенные заводы для управления, суда и расправы. Но Невьянский завод уже перешел в частное владение Демидова, а суд и расправа на нем даны прежними указами. Скорее это престижный чин, данный как награда «за верные службы и поставку сибирского железа».
Своими многочисленными указами Петр пытался регламентировать каждый шаг своих подданных. Ни к чему хорошему это не привело, а только сдерживало инициативу и ограничивало полезные деяния.
К неразберихе в законах прибавим еще и беззакония местных властей и особенно в Сибири, которую кто-то из сенаторов назвал краем, «где ни о чем не видно». А потому произвол сибирских воевод стал нормой. Этот произвол поначалу испытали на себе и Демидовы.
Тут стоит обратить внимание на одно обстоятельство. Присвоение чина комиссара связано также с просьбами Никиты Демидова строить медные заводы в Кунгурском уезде. Но медь - это валютный металл. И потому разрешительный указ дается на определенных условиях. Построенные медные заводы станут казенными, мастерам и работникам будут платить от казны, и сам Никита, как комиссар, тоже будет получать жалованье за управление заводами. Но Демидов вовсе не жаждет находиться в зависимом положении. Поэтому, получив указ, он увиливает и под всякими предлогами тянет с заведением медных заводов. Он жаждет быть полновластным хозяином.
На Невьянском же заводе Никита и Акинфий с каждым годом укрепляют свою власть. Еще в 1703 году царским указом к заводу приписаны Аятская и Краснопольская слободы с деревнями и монастырское село Покровское, в которых находилось 299 дворов и свыше тысячи крестьян мужского пола. Отныне эти крестьяне обязаны выполнять разные работы ломать руду, рубить лес, жечь уголь, а Демидовы должны платить за них подати в казну, но не деньгами, а железом. Над приписными крестьянами Демидовы получили определенную власть. «А кто ис тех крестьян,— говорилось в указе,— явится ему не послушен, и ему, Никите, тех ослушников и ленивых, смотря по вине, смирять и батогами, и плетьми, и железами...».
Через несколько лет Никита Демидов снова добился подтверждения права самому чинить суд и расправу над своими «подданными» и расширил это право. Для защиты от башкир разрешили держать на Невьянском заводе солдат «на своем кошту», пушки, ядра, фузеи и другое оружие. Чем не государство в государстве?
Но одно дело добиться указов, другое — реально сохранить самостоятельность. Это было совсем не просто. Да и местные воеводы, не привыкшие в своем уезде терпеть независимых от них людей, не сразу признали привилегии Демидовых. Даже в августе 1718 года Никита вынужден жаловаться, что кунгурский комендант арестовал его подрядчиков и работников, которые строили струги для перевозки железа для Адмиралтейства, а местные откупщики не пропускают по Чусовой на заводы работников, которые «для отправления железа на стругах ходят».
Приходилось отбиваться и от многих доносов и даже побывать в страшном Преображенском приказе. А далеко не все доносы были ложными. Обладая исключительными привилегиями, Демидовы тем не менее нарушали многие законы, хитрили, ловчили, обманывали. Принимали на заводы беглых, утаивали выплавленный металл, тайно торговали им, занимались разными махинациями. Никто не смел вмешиваться во «внутренние дела» демидовского горного царства. Горные цари постепенно завели «своих» людей в слободах, в Кунгуре, Верхотурье, Тобольске, заставляя чиновный люд считаться с собой где царскими указами, где угрозами, где взятками. И Демидовы уже стали привыкать к своему особому положению, считая себя неприкасаемыми. Но вот на Урал приезжает капитан Татищев, назначенный царем и Берг-коллегией для управления казенными заводами.
