Книги >
Игорь ШАКИНКО
НЕВЬЯНСКАЯ БАШНЯ
Медь иди серебро?
Еще современников приводила в удивление демидовская устремленность в Сибирь. Зачем понадобилось Акинфию Демидову строить медные заводы на далеком Алтае, на тогдашнем конце света, в местах диких, необжитых и опасных, отдаленных от уральской демидовской резиденции двухтысячеверстным бездорожьем? Ведь совсем близко, здесь же, на Каменном Поясе, сколько угодно медных руд, и не хуже сибирских.
Но может быть, все-таки демидовским рудознатцам не удалось найти хороших месторождений меди на Урале и потому Акинфий Демидов вынужден заняться медным делом на Алтае? Полистаем документы.
Еще в январе 1705 года, утвердившись на берегах Нейвы, Никита Демидов подал в Рудный приказ заявку, в которой сообщал о найденной в Кунгурском уезде медной руде и просил разрешения строить медеплавильный завод, и уже в мае получил на это разрешение. Но, закрепив за собой право плавить медь, он вовсе не спешил им воспользоваться, несмотря на ряд указов, требовавших от Демидова не медленно начать строить медный завод,— нужда в меди была тогда великая.
И только почти через четверть века, в 1729 году, уже не Никита, а Акинфий построил в Кунгурском уезде Суксунский медеплавильный завод, а еще через несколько лет — Бымовский завод, причем имел от них прибыль немалую.
Несмотря на указ Берг-коллегии от 20 декабря 1720 года, с большой неохотой начали Демидовы плавить медь и на Вые. Пустив-таки в 1722 году Выйский медный завод, Никита и Акинфий Демидовы вскоре свернули плавку, сославшись на то, что медная руда их «оболгала», то есть запасы ее оказались не столь велики, как они предполагали. А после пожара 1729 года медное производство на Вые уже не восстанавливали, а поставили там домны. Однако, как мы теперь знаем, медное месторождение под Нижним Тагилом являлось одним из крупнейших в мире и разрабатывалось почти два столетия.
Правда, нежелание Демидовых активно заниматься медью можно понять: в то время цены на медь были установлены, часто оказывалось для горнопромышленников не только малоприбыльным, но иногда и убыточным. Но тогда тем более непонятно страстное стремление Акинфия Демидова плавить медь на далеком Алтае, ибо перевозка ее оттуда обходилась весьма дорого. Самый простой расчет наглядно показывал всю невыгодность алтайской медной авантюры Акинфия Демидова.
Значит, не медь, а что-то другое интересовало Демидовых на Алтае? Знали ли они заранее об алтайском серебре или Акинфий Никитич наткнулся на него уже после смерти отца в ходе медных разработок колыванских рудников?
Медь, конечно, тоже интересовала Демидовых. Но вот какой странный эпизод произошел уже при Акинфии Демидове.
В 1732 году на Колывано-Воскресенские заводы впервые посланы из Берг-коллегии «для обозрения» рудокопного состояния и заводского действия горный советник Вяцент Райзер и капитан Вильгельм Фермор. Вместе с ними отправился на Алтай и сам Акинфий Никитич. Они привезли в Берг-коллегию любопытный отчет, который там никто почему-то не проанализировал.
Ревизоры подсчитали, что с 1729 по 1731 год па заводе выплавили так называемой черной меди, то есть полуфабриката, сплава меди с разными другими металлами, 7868 пудов, из них 2552 пуда отправлено на Невьянский завод. (После отъезда ревизоров Демидов вновь приказал, чтобы «черную медь всю привозить к нам», т. е. на Невьянский завод.) Эта странная, убыточная перевозка полуфабриката для дальнейшей плавки и разделения вызвала у ревизоров недоумение. Не менее удивились они и странному обману приказчиков и самого Акинфия Демидова. Они вдвое завысили сведения о процентном содержании меди в руде и на много занизили себестоимость меди. Ведь обычно заводчики, стараясь обмануть ревизоров, делают наоборот. «Пуд чистой меди,— записали Райзер и Фермор в отчете,— обходится, как показано в счетах, в 2 р. 57 3/4 к., но это едва ли правда, так как счетные книги ведутся непорядочно. По другому счету вышло того менее: по 1 р. 58 к. до 1 р. 60 к.» Ревизорам было известно, что нигде пуд меди не обходился правительством, были очень низки, а потому медное дело заводчикам дешевле 4 рублей, а в своих ведомостях они, как правило, намного завышали расходы па производство меди, увеличивая себестоимость до 6—10 рублей за пуд, требуя при этом разных скидок с налогов и льготных привилегий. Сам Акинфий Никитич тоже частенько этим занимался.
Зачем же теперь Демидову понадобился этот "невыгодный" обман? Почему он пытался представить производство колыванской меди чрезмерно выгодным делом? Да все потому же отвлечь внимание от серебра, которое приносило ему главный доход.
Но когда же все-таки Демидовы впервые узнали об алтайских серебряных рудах?
