Книги >
Игорь ШАКИНКО
НЕВЬЯНСКАЯ БАШНЯ
Легенда об Антихристе — императоре Петре Великом
Лето 1722 года в Зауралье оказалось жарким. Но не только природная жара была тому виной — социальные страсти накалялись все сильнее и сильнее. И в такую жару горели в скиту старообрядцы. И дым от раскольничьих гарей стелился по раскаленным от летнего зноя зауральским землям. Такого накала страстей в «Сибрии» еще не было. Хотя и ожидали...
Но сначала перенесемся на берега Волги.
Петр, направляясь в мае 1722 года в Персидский поход, задержался па несколько дней в Нижнем Новгороде, чтобы отпраздновать свой день рождения. Не простой день рождения — 30 мая ему исполнялось 50 лет. Юбилей был даже двойной. Ровно 40 лет назад, тоже в мае, Петр вместе с братом Иваном сел на русский престол.
Свое пятидесятилетие Петр отмечал скромно. Может быть, потому, что начиная с сентября 1721 года несколько недель подряд в Москве и Петербурге шли шумные празднества в честь Кронштадтского мира со шведами — долгожданного мира. Возможно, устав от столь утомительных праздников, на которых Петр веселился, как ребенок, плясал по столам и пел песни» император не остался на свой юбилей в Москве.
Утром 30 мая Петр позавтракал на квартире генерал-адмирала Апраксина, а затем поехал верхом в соборную церковь на литургию. После различных ритуалов, молитв и песнопений, император пошел пешком к новгородскому архиерею. Обедал же в доме «именитого человека» Григория Строганова. А ранним вечером праздновал в доме бургомистра Якова Лушникова. И пока шел к бургомистру, звонили все нижегородские колокола и началась стрельба из тринадцати городских пушек. Правда, палили еще во дворе Строгановых. Кстати, пятидесятилетний юбилей Петра день в день совпал с пятисотлетием Нижнего Новгорода. И тем не менее в девятом часу вечера император со всей своей флотилией уже плыл по Волге, направились к Астрахани. Несмотря на такие скромные торжества, настроение у августейшего юбиляра, судя по всему, было-таки приггодютятым и праздничным. И в соборе, и в доме бургомистра он опять наслушался хвалебных речей и тостов в честь своих славных деяний. Последние месяцы он слышал их предостаточно и невольно потерял уже реальное ощущение своих заслуг, как и всякий живой человек па его месте. Ведь совсем не давно не слышал проповедь Феофана Прокоповича о своих знаменитых делах, а затем речь канцлера графа Головкина:
«Вашего царского величества славные и мужественные воинские и политические дела, через которые токмо единыя вашими неусыпными трудами и руковождением мы, ваши верные подданные, из тьмы неведения на театр славы всего света, и тако ращи, из небытия в бытие произведены, и в общество политичных народов присовокуплены, яко то не токмо нам, во и всему свету известно: и того ради како мы возможен по слабости своей довольно благодарных слов изобрести за то и за настоящее исходотайствование столь славного и полезного мира по достойнству возблагодарити? Однакож, да не явимся тщи (напрасно.— И.Ш.) в зазор всему свету, дерзаем мы, имеем всего Всероссийского государства подданных вашего величества всех чинов народа, всеподданнейше полити, да благоволите от вас в знак малого нашего признания толиких отеческих нам и всему отечеству показанных благодеяний титул Отца Отечества, Петра Великого, Императора Всероссийского приняти. Виват, виват, виват Петр Великий, Отец Отечества, Император Всероссийский!»
И затем сенаторы тоже прокричали трижды «Виват!». И еще раз все остальные, в Троицком соборе бывшие.
В тот же самый день — 30 мая 1722 года, когда Петр слушал в Нижнем Новгороде поздравительные речи о своих славных делах,— в далеком сибирском городе Таре группа казаков, городовых и уездных людей закончила обсуждение «противного письма» и отказалась присягать безымянному наследнику, как того требовал указ императора от 5 февраля 1722 года, а самого Петра объявила Антихристом. Послушал бы он, Отец Отечества, что говорили о нем и его «славных делах» тарский житель Петр Байгачев, казак Василий Исетский, полковник Немчинов... Но Петр Великий слышал теперь только то, что хотел слышать. Судя по иным сочинениям, и слышать-то Петру в последние его пятнадцать лет было нечего. Казалось, что народ безмолвствует. Словно безъязыкой стала Россия, словно удалось Петру всем до единого вырвать языки. Но вовсе не безмолвствовала народная Россия, и голос раскольников звучал, пожалуй, громче других. И его слышали крестьяне и мастеровые да еще застенки Тайной канцелярии.
Что же думала и говорила Россия о великих делах Великого Петра и его славных преобразованиях?
Прежде вспомним некоторые христианские мифы. Правда, это для нас мифы, а для многих тогдашних россиян (и не только раскольников) — это своего рода долгосрочная программа жизни. Они верили, что так и будет на самом деле. Как известно, Иисус Христос — это мессия, спаситель, устроитель судеб народных. Все истинные христиане ждут его второго пришествия, когда Христос подведет итоги судьбам мира и будет творить суд над всеми живыми и мертвыми, суд, на котором будут взвешены все добрые и злые дела каждого. Настанет «страшный суд» — последний суд, и наступит он в «конце времен».
Главным врагом бога и Христа и всего человеческого рода является Сатана — источник мирового зла, провокатор и подстрекатель. А его слугой — Антихрист, который явится в последние времена и начнет борьбу с истинными христианами. Антихристос — не сам Сатана, а некий человек, принявший всю его силу, это посланник Сатаны, действующий по его наущению. Антихрист это самозванец, носящий маску, это лицемер, имитирующий добродетель Христа, его фальшивый двойник.
Царство Антихриста — это царство зла, где «люди будут себялюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, непослушны родителям, неблагодарны, нечестивы, немилостивы, неверны слову, клеветники, невоздержанны, безжалостны, чужды любви к добру предатели, наглы, напыщенны, любящие наслаждение больше бога».
Так гласит Евангелие.
Он — кровавый гонитель всех «свидетелей истины», утверждающий свою власть насилием. Он делает, чтобы «убисаем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя» И творить свои злые дела и гонения Антихристос будет 42 месяца — три с половиной года.
Легенда, или, как считали старообрядцы, «учение», об Антихристе, была очень популярна в царствование Петра I . И чем дальше, тем больше. Новая и, пожалуй, самая крупная «толпа слухов» о Петре-Антихристе прокатилась по Зауралью, как и по всей России, в 1722 году. Какой-то странный взрыв мифотворчества. Но странный только на первый взгляд. На то были свои причины.
После Ништадтского мира, завершившего наконец Северную войну (воевали 21 год), Петр повернулся к внутренним проблемам. Он занимался ими и раньше, но теперь более активно. Вполне искренне, с самыми благими намерениями приступил он к новым внутренним реформам. Выход он видел в насильственной регламентации всей русской жизни. Петр залпом выстрелил новыми указами, и в каждом говорилось об «общей пользе» и «общем благе». Кстати, восприятие петровских реформ отразилось в народных пословицах того времени: «Все по-новому, а когда же по правому», «Много нового, да мало хорошего», «Что новизна, то и кривизна», «Все новизна, а когда же будет прямизна».
И напрасно в церковных проповедях призывали «простонародие» к послушанию и повиновению. Местоблюститель патриаршего места Стефан Яворский — одни из самых красноречивых церковных деятелей в одной из проповедей, которую он назвал «Колесница торжественная», сравнивал четыре сословия с колесами. Три из них вращались безотказно. «Четвертое, и последнее, колесо есть чин людей простонародных. Скрыплявое то колесо, никогда же тихо не умеет ходить, всегда скрыпит, всегда ропщет. Наложишь какое тяжело, то станет скрыпети...»
Однако выход Яворский видел не в том, чтобы не накладывать слишком тяжело, а в терпеливой покорности народа. Однако «колесо» продолжало «скрыпеть» и роптать. А особенно громко — старообрядцы. Они, как писали церковники, подымали «лай и клевету на государя».
«Антихрист» — об этом шептались, а иногда и выкрикивали на базарных площадях во всех концах России. Повсюду поговаривали, что Антихрист пришел, ибо наступило «время опасное и суетное», ибо «в книгах писано, что при Антихристе людям будут велике тягости», «не будет тогда покоя на земле, но печаль великая».
Особенно густо слухи о царе-Антихристе прокатились по России после указа «О наследии престола» от б февраля 1722 года. В нем Петр объяснил, что «кому хочет, тому и определит наследство...», а имя наследника при том не объявил и угрожал: «Всяк, кто сему будет противен или иначе как толковать станет, тот за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет». Присяга безымянному наследнику и вызвала новую волну слухов об Антихристе. Ни этому указу, ни многим другим уральские и сибирские старообрядцы не подчинились. Не хотели они жить по-петровски, желали жить по-своему.
В донесениях из Петербурга европейских послов, которые обстоятельно описывали состояние России и настроение разных слоев населения последних лет царствования Петра, постоянно повторялось предчувствие восстания или бунта. Послам казалось, и не без основания, что первый русский император сидит на пороховой бочке, которая вот-вот взорвется. Позднейшие же историки писали о социальном неспокойствии в последнее десятилетие правления Петра. Вспоминая лишь о Соловецком восстании, Стрелецком бунте 1682 года, об Астраханском да Булавинском восстаниях, Но все это было в первой половине и в середине царствования преобразователя. А позднее, когда в народе скопилось столь опасное недовольство,— странная тишина.
И вдруг новосибирский историк II. Н. Покровский «открыл» крупный бунт 1722 года в сибирском городе Таре. В своем интересном очерке с интригующим названием «Пропавший бунт» Покровский поведал о событии, которое тщательно скрывалось и от современников, и от потомков. Так скорее это не пропавший, а скрытый бунт. Следствие по Тарскому дел велось в полной тайне.
Н. Н. Покровский писал в своей монографии: «Отказ целого города со всем казачьим гарнизоном и сельской округой от присяги на верность рассматривался императором и сенатом как острейшая политическая ситуация, бунт. Месть аппарата насилия феодальной империи была такова, что удивила даже современников, привыкших к кровавым излишествам Отца Отечества. Жесточайшие пытки, более тысячи допрошенных с пристрастием, колесования, четвертования, сотни наказанных кнутом. Спустя многие годы путешественники с удивлением отмечали запустение целой округи от страшного тарского розыска.
Не удивительнее, что в исторической литературе тарские события 1722 г. почти не отмечены...»
От историков Тарский бунт почти удалось скрыть, но современники о нем знали: кто понаслышке, а кто и от участников и очевидцев. Бунт целого города против самого царя, конечно, жестоко подавили. По Иртышу свирепствовали крупные карательные отряды. Пойманных бунтовщиков вешали, четвертовали, сажали на кол. Каратели прочесывали леса, громили старообрядческие скиты и общины. Розыск по Тарскому делу продолжался много лет. Выяснилось, что зачинщиками и основными участниками этого восстания были старообрядцы. Причастными к Тарскому бунту оказались и «демидовские» раскольники. По Тарскому делу долго искали старца Гаврилу Семенова.
