Игорь ШАКИНКО

НЕВЬЯНСКАЯ БАШНЯ

Зачем?

Смысл и назначение каждого архитектурного сооружения - польза и красота. О внешнем великолепии Невьянской башни мы уже говорили. Зодчий сумел воплотить в ней завет старых русских мастеров, возводивших еще деревянные храмы: «...рубить высотою, как мера и красота скажет». И потому башня до сих пор радует глаз своей гармонией.

ну а зачем понадобилась Демидовым высокая каменная башня? Каково ее назначение?

Чаще всего каменные башни строили для обороны. Таково, например, первоначальное назначение кремлевских башен Москвы. Но Невьянский завод уже окружала деревянная крепость с семью деревянными же башнями. А новую, каменную, поставили внутри острога совсем отдельно, независимо от других строений. Ее самостоятельность, гордое одиночество были замыслом зодчего, давшего башне соответствующее архитектурное решение: широкие восьмерики как бы удваивали число фасадов и, обращаясь к зрителю тремя или четырьмя гранями одновременно, словно приглашали обойти вокруг.

Нет. Невьянская башня вовсе не являлась оборонительным сооружением.

Иногда ее называют сторожевой колокольней. Мол, для Демидовых очень важно было следить за дорогами, что бы вовремя заметить приближение ревизоров и других нежеланных гостей.

Наверное, башню использовали и для надзора. Но это отнюдь не являлось главной ее функцией. Сторожевую вышку целесообразнее было бы поставить на другом берегу Нейвы — на горе. Там даже с башни небольшой вы соты открывался отличный обзор окрестностей Невьянска.

Это подтверждается и документально. В «Описании» 1827 года после перечисления колоколов и музыкальной «махины», что размещены па втором ярусе восьмерика, отмечено, что там же «посменно находятся три караульщика для звону в известное время в одно колоколо, служащее сигналом рабочим людям время вступления в заводскую работу и окончания оной: по утру, в обед и в вечеру, и смотрения между тем с балюстрад днем и ночью за благосостоянием всего обывательского строения, и в случае появления несчастного случая в ту же минуту бьют тревогу. На каковый единственный предмет и здание сие построено...»

В последней фразе составители, конечно, слукавили. От них по императорскому указу требовали указать назначение этого старинного строения. Но на многое указывать было неудобно... И вовсе не на тот «единственный предмет» возвели башню.

Но тем не менее и в описании заводских строений 1848 года прямо значится «каменная сторожевая башня». А затем записано: «Наверху квадратной части устроена кругом галерея, выстланная чугунными плитами и обнесенная чугунною решеткою. На этой галерее постоянно находятся караульные, которые наблюдают за селением и в случае пожара бьют в набат в подвешанный тут колокол...»

В том же описании 1848 года отмечается и далеко не романтическое назначение башни:

«Под первым сводом производится ныне обжиг, толчение и промывка алебастра.

Под вторым находится сторожевая палатка, в которой содержатся мастеровые за наказание под караулом. Под третьим сводом была прежде пробирная, ныне пустая...»

И уж совсем прозаически стали использовать башню в начале ХХ века: «Первый этаж со сводчатой перекрышей разделен на два отделения, служащих для склада земляных материалов; «под первой площадкой (очевидно, первого восьмерика.— И. Ш.) на балках из двутаврового железа, скрепленных между собой угловым железом, установлен в 1906 г. водонапорный бак...»

Вот такая «романтика» у старинной, овеянной легендами башни.

Вообще чисто утилитарное назначение башни — одна из ее тайн. Не ради же заводской «архивы» казначейской палаты да пробирного горна — что, по Мемориальной книге Махотина, размещались па разных ярусах башни в середине Х V III века — создавалось столь сложное сооружение?

О назначении так называемой «звуковой» (или слуховой) комнаты, в которой каждое слово, шепотом сказанное в одном из углов, отлично слышно в противоположном, нам вообще ничего не известно (не считая самых фантастических догадок).

А вот идейный смысл Невьянской башни для нас, пожалуй, более понятен. Первые Демидовы создали памятник самим себе. Это символ их могущества.

Надо сказать, что и потомки первых Демидовых старались поставить себе разного рода памятники. Они щедро жертвовали на строительство университетов в Москве и Томске, но при этом заботились и о том, чтобы их имена начертали на мемориальных досках. Например, в актовом зале Московского университета висела мраморная доска с именами Прокопия, Григория и Николая Акинфиевичей Демидовых. В Ярославле было основано «демидовское высших наук училище». Кстати, для Московского университета Демидовы жертвовали не только золото, но и демидовское железо, которое применяли при строительстве главного университетского здания на Моховой.

В ХIХ веке Академия наук учредила Демидовские премии для ученых и литераторов. (Одну из таких премий чуть было не получил Гоголь.) А Академия художеств награждала Демидовской медалью за успехи в механике.

Первый же памятник в прямом смысле поставили в Нижнем Тагиле на центральной площади правнуку Никиты Демидова Николаю Никитичу. Этот памятник создали итальянские скульпторы. Его можно назвать памятником чрезмерного тщеславия. На обширном основании четырехстороннего пьедестала поставлены четыре группы. Первая представляет сидящую женщину в древне греческом костюме с крылышками на голове. Возле нее стоит мальчик с раскрытой книгой и указкой — это маленький Демидов учится мудрости. Во второй группе юный Демидов уже высыпает плоды из рога изобилия. Третья группа изображала печальную женщину и Демидова в военном мундире. В четвертой группе пожилой Демидов покровительствует наукам, художествам и торговле. На самом же пьедестале статуя Н. Демидова, украшенного орденами, покровительственно протягивающего руку помощи коленопреклоненной перед ним коронованной женщине — России.

Нет, не страдал избытком скромности правнук Никиты Демидова.

Кстати, самому Никите Демидовичу дважды собирались поставить памятник, но оба намерения так и не осуществились. Первый инициатор памятника сам Петр I , который пожелал поставить статую Никиты Демидова на одной из площадей Петербурга. Затем Акинфий Никитич в последние годы своей жизни готовился поставить бюст отца на Невьянском заводе. По приказу А. Н. Демидова отлили огромный чугунный столп, на котором должен был быть установлен бюст. Но довести это дело до конца Акинфий не успел, а его сын Прокопий продал Невьянские заводы Савве Яковлеву. Кончилось тем, что на чугунном пьедестале воздвигли бюст Саввы Яковлева. Вот такой парадокс.

Но, как уже говорилось, памятник самим себе Никита и Акинфий все-таки поставили. Башня как памятник — это собственно идеи уже петровского времени. Помните Сухареву башню? Ведь это памятник поставленный по указу Петра, в честь заслуг полковника Лаврентия Сухарева. Петр поставил ему не часовню, не церковь, как велел старинный обычай, а именно башню. Никита и Акинфий, конечно, знали о возведении Сухаревой башни и о ее назначении. Знали они и о других аналогах.

Невьянская башня это попытка первых Демидовых победить безжалостное время, а победить время можно только памятью. И надо сказать, что попытка Демидовых удалась. Уже ничего не осталось в современном Невьянске от тех времен, кроме башни. Так что, глядя на нее, хочешь или не хочешь, но вспомнишь о Никите и Акинфии.

Конечно, для нас Невьянская башня — это прежде всего памятник труда и таланта старых уральских мастеров, которые и сегодня вызывают восхищение и уважение. Но полезно понять и первых Демидовых. И не только понять. Еще Павел Петрович Бажов призывал: «Пора оценить деяния — именно деяния!» первых Демидовых.

А потому обратимся к «деяниям» Никиты и Акинфия, и тогда, может быть, станет понятнее, зачем же они построили Невьянскую башню.