Игорь ШАКИНКО

НЕВЬЯНСКАЯ БАШНЯ

Злоключения Федора Молодого

В судьбе этого человека удивляют упорнейшие многолетние попытки пробиться сквозь череду неудач.

Через два года после Демидовых, в 1704 году, появился в Кунгуре рудный промышленник Федор Молодой. Появился не как бродяга, а с царским указом и грамотой из Рудного приказа, по которым разрешено ему в Кунгурском и иных уездах и в Сибири на всяких землях искать и плавить разные руды, «заводы заводить и из руд товары делать».

Надо отдать должное расторопности Федора Молодого: в том же 1704 году он начал вместе с компаньонами строить железный завод на речке Мазуевке и в самом конце года выдал уже первую продукцию. Затем тоже споро «обыскал» в уезде «рудные угодья» железные, медные, свинцовые, серные. Правда, сразу же натолкнулся на разные препятствия. Строганов приказал выгнать людей Молодого, ищущих руды в строгановской вотчине, хотя царский указ давал на это право. Пришлось уступить «именитому человеку». Кунгурский воевода, тоже вопреки указу, попросту саботировал все просьбы Молодого. Враждебно настроенные крестьяне (заводы сулили им новые повинности) грозились убить Федора, сжигали рубленный на уголь лес и другие материалы.

И все-таки дело шло на лад. Вскоре железо и уклад с Мазуевского завода продавали не только в уезде, но и привозили на Макарьевскую ярмарку. Федор Молодой собирается строить также медные и селитряные заводы. Но из далекого Невьянска за ним зорко и неодобрительно следят демидовские глаза. Уже в 1705 году, чтобы пресечь размах Молодого, Никита Демидов добился для себя царского указа строить в Кунгурском уезде железные заводы, а также «медную руду копать и опыт чинить и завод завесть» и даже закрепил за собой обширную территорию. «А Федору Молодому,— писал Никита Демидов в своей челобитной,— в близости тех урочищ, отколе мне возможно руды возить и где места медной руды вновь приищу, никаких своих заводов не заводить и помешки ни в чем мне не чинить». Однако ни железных, ни медных заводов Никита Демидович строить здесь не торопился.

И тут начались первые крупные злоключения Федора Молодого. В январе 1707 года торопился он из Москвы на свой завод с обозом из восемнадцати саней. Вез разные инструменты, порох для добычи руды, новых мастеровых и всякое добро. Не утерпел Молодой и, обогнав обоз, поспешил мимо Кунгура на Мазуевку. Вот что о дальнейших событиях рассказывают документы.

15 января таможенник Сергей Губин скорехонько подал воеводе сказку, где сообщил, что, минуя Кунгур, «неведомо какие люди в покрытых санях проехали, а в таможню «не явились». Воевода тотчас же послал погоню, которая известила, что «в проезде явился рудной промышленник Федор Молодой», а от них он «отбился». Воевода отправил для задержания Молодого и его спутников подьячего со стрельцами. Молодого с «рудным учеником» Перфилием Семеновым и еще тремя спутниками арестовали и допросили. Узнав об обозе, задержали и обоз. Придрались, что у Молодого не имеется таможенной выписки на порох, который считался «заповедным товаром». И пошла расправа. Мазуевский завод и все имущество Молодого описали, его дом опечатали перстнем приказной избы. На заводе поставили караулы. С трудом налаженное производство остановилось. Молодому грозило разорение. Федора под конвоем отправили в Москву. Началось следствие в Сибирском приказе. При розыске выяснилось, что ранее «он, Федор, пытан и запятнан», то есть заклеймен. Про случай с порохом почти забыли. Но при обыске в доме Молодого нашли «воровские заговорные письма», которые, по его объяснению, назначались для того, чтобы «люди к нему добры были», а женщины отвечали взаимностью в любви. Не помогли Федору Молодому заговорные письма. Наоборот, они сыграли для него роковую роль. Тогдашний глава Сибирского приказа князь М. П. Гагарин повелел Федору Молодому за воровские заговорные письма учинить наказание, «велеть ево вместо кнута бить батоги нещадно и те письма у него на спине сжечь, и ево из приказа освободить...»

О Мазуевском же заводе никакого решения не принято, Молодой пишет челобитную за челобитной, но они остаются без ответа. И только в сентябре 1708 года Гагарин распорядился вернуть завод. Молодой взялся восстанавливать разоренное производство.

Здесь выскажу одно подозрение. Ту строгость воеводы и таможенников можно, пожалуй, объяснить влиянием на них Демидовых, хотя их роль, конечно, не отражена ни в одном документе. Но наверняка это была попытка устранить конкурента.

Проходит год. Молодой старается заслужить милость Сибирского приказа. Обнаружив камень с признаками селитры, которую давно искали, он не утерпел и потревожил воеводу во время литургии. Старание обернулось новой бедой. В Москве решили, что прислан пустой камень, и в назидание повелели: Федора Молодого «за такое ево неправое доношение, знатно, что воровски своим вымыслом хотел учинить в сыску той названной неправой селитры великому государю убыток, а себе прибыль», выслать из Кунгура «за крепким караулом и за провожатыми з женою ево и з детьми в Сибирь в Мангазею…».

Итак, через год после тюрьмы Федор Молодой попадает в ссылку в общем-то за пустяшную провинность, если она была на самом деле. Но проходит два года, и в 1711 году непонятно каким образом Молодой оказывается в Москве. И вот тут, казалось, к нему приходит наконец настоящая удача, о которой он вспоминает через много лет в своем прошении в Генерал-берг-директориум:

«По указу блаженные и вечнодостойные памяти Петра Великого Самодержца Всероссийского, прошлого 710 году (возможно, Молодой запамятовал и перенес событие на год раньше.— И.Ш.) пробовал я руду при его императорском величестве; и раздроблял его величество своими десницами туттень и усмотрел кениг (то есть королек чистого металла, получаемый при пробе руды) и увеселился зело и обещал пожаловать и написать в памятную свою книгу имя наше».

И хотя Петр в феврале 1709 года подписал именной указ, в котором присвоил Никите Демидову звание комиссара и повелел ему «На Кунгуре медные и железные заводы заводить..., а Федору Молодому ничего на Кунгуре не делать...», он выполнил свое обещание. В марте 1711 года князь Гагарин, уже назначенный сибирским губернатором, подписал указ, где повелено Федору Молодому «искать руд золотых и серебряных, медных, оловянных и иных всяких руд» в Кунгурском, Соликамском, Верхотурском и Тобольском уездах и строить в «пристойных местах» заводы.

Молодой получал крупные полномочия и назначался чем-то вроде горного начальника над казенными заводами, которые он построит. Ему положили довольно высокое жалованье — 200 рублей в год. (В.Н. Татищев в 1721 году получал 170 рублей в год.) Выдали Молодому и послушные грамоты для местных властей.

Федор воспрянул духом и с новой энергией взялся за дело. Рядом со старым, железным Мазуевским заводом, который ему снова отдали, он строит новый — медеплавильный. Работает с размахом, но не так предусмотрительно, как Демидовы. Очевидно, Федор Молодой был человеком азартным и не столь дальновидным в своих деяниях, как невьянские магнаты. Поэтому радость его оказалась недолгой.

Кроме казенного завода Молодой по своей инициативе построил «без указу... амбар молотовой з большим молотом, в котором делал на себя водяным колесом, покупая (у местных крестьян), ис кричного полосовое железо». На Молодого полетели доносы местным властям и в Сибирский приказ. Авторство доносчиков не установлено, но, возможно, и здесь не обошлось без Демидовых.

Из Сибирского приказа послали для розыска стольника. Молотовой завод отняли и «отписали на государя». Молодой куда-то уехал, очевидно, пытался отстаивать свои права и интересы, но фортуна снова отвернулась от него. Непонятно за что, в 1712 году он «взят в Тобольск, скован за караулом и был сослан в ссылку на Березов». Затем Федор Молодой снова в Тобольске, но не ясно, в каком качестве, очевидно на положении ссыльного, которого используют как рудоплавильного мастера. В 1718 году его переводят на Уктусский завод, где он вместе с другими мастерами «у рудоплавного медного дела», но работает под караулом. В таком состоянии находился на Уктусском заводе не один Молодой. Подневольные мастера подали челобитную царю, и указом Петра I от 23 февраля 1720 года Ф. Молодой, Г. Беляев и другие мастера, содержащиеся под караулом, затребованы в Петербург, что и было исполнено местными властями. Снова для нас в судьбе Федора Молодого неясности, но в 1722 году он подает в Берг-коллегию челобитную с просьбой вернуть конфискованный Мазуевский завод. Делается еще одна попытка стать горнопромышленником. В челобитной он обвиняет в своих злоключениях сибирского губернатора Гагарина, недавно казненного за равные злоупотребления, который его «мучил... многие годы и разорил без остатку».

Челобитной дали ход, но бюрократическая машина утопила суть дела в многочисленных согласованиях, переписках. Своего завода Федор Молодой так и не получил, и еще долгие годы (по документам известно, что он был жив еще в 1746 году, когда делал, очевидно, последнюю попытку вернуться к горным делам, обращаясь в Генерал берг-директориум) влачил жалкое существование.

Так сложилась судьба этого энергичного и небесталанного человека, который увял в сетях тогдашней бюрократии. Сколько подобных людей не могли в то время реализовать свои таланты!

А Никита и Акинфий Демидовы смогли. Почему?