Книги >
Литературно-краеведческий альманах
«Уральская старина».
Выпуск № 5, 2003 г.
Дела и судьбы именитых земляков
Эдуард Молчанов
КОНКУРЕНТ И СОПЕРНИК АЛЕКСАНДРА АЛЕХИНА
«Очень жаль, что от старых мастеров остались только их партии и шахматные идеи, но не сохранилось представлений об их эмоциях и переживаниях»
Евгений Свешников, международный гроссмейстер
В книге «Первые русские мастера» из серии «Выдающиеся шахматисты мира», вышедшей через 80 лет после Первого Всероссийского турнира, помещена фотография ведущих его участников. За шахматным столиком сидят победители, признанные лидеры отечественных шахмат М.Чигорин и Э.Шифферс. А за плечом Чигорина стоит стройный молодой человек, с крупными мужественными чертами лица. Его имя - Степан Левитский. В первом чемпионате России, проведенном в 1899 году, он занял третье место.
Не будет преувеличением сказать, что, благодаря ему, еще в начале века Урал был достойно представлен не только на шахматных полях России, но и Европы. Воспитанник Московского шахматного кружка, последователь великого русского шахматиста М.И.Чигорина, Степан Левитский происходил из интеллигентной семьи, над которой тяготело, однако, бремя неудач и нужды. Его отец, Михаил Александрович, очень дорожил знакомством с Антоном Павловичем Чеховым, гостил у него в Мелихове и пользовался доверием и сочувствием писателя. Об этом свидетельствует, в частности, одно из писем Чехова издателю А.С.Суворину.
В июле 1893 года, сообщая о завершении работы над книгой «Остров Сахалин» и о том, что написана повесть «Черный монах», Антон Павлович обращается к имевшему большие связи издателю с просьбой: «Михаил Александров Левитский, бывший судебный пристав в Серпухове, человек честнейший, многосемейнейший и утопающий в долгах, послал пермскому губернатору прошение о назначении его земские начальники в одном из уездов названной губернии. Если вы знакомы и встретитесь с каким-нибудь тайным советником из министерства внутренних дел, то окажите протекцию» [Чехов А. П. М. : Наука. Письма, т. 5, 1977. с. 216, 217, 485]
Этому обращению действительно предшествовало письмо М.А. Левитского Пермскому губернатору, где он просил зачисления на вакантную должность. Опытный и честный служащий оказался на прежнем месте каким-то образом не ко двору. Однако, несмотря на состоявшуюся протекцию А.С.Суворина, глава семейства Левитских не был зачислен на службу в Пермскую губернию. Доведенный бедностью до отчаяния, он обратился в августе 1893 года еще раз к Чехову, чтобы тот посодействовал его устройству. Тогда-то ему и была представлена возможность продолжать работу по специальности.
В такой сложной для семьи обстановке и делал свои первые шаги на шахматном поприще Степан. Играть он научился у отца. Несколько партий юного шахматиста, в которых он победил известного в Подмосковье игрока К.Вермана, было даже опубликовано в журнале «Шашечница». В студенческие годы в Московском университете Степан приобщился к изучению шахматной литературы. Ему пришелся по душе издаваемый М.И.Чигориным журнал «Шахматный листок», где печатались партии «могучей кучки», первых русских мастеров — Э.С.Шифферса, С.З.Алапина, А.А.Ашарина.
...Став горным инженером, Левитский занялся наладкой рудничной техники на уральском прииске вблизи Нижнетурьинского завода. Первое время ему в силу занятости, конечно, было не до шахмат, он лишь позволил себе выписать журнал, где освещалась жизнь шахматных центров России. Из «Шахматного обозрения» Степан Михайлович узнал, что в январе 1901 г. был проведен и второй Всероссийский турнир, победителем которого стал снова Чигорин, признанный и многолетний лидер отечественных шахмат.
Киевское общество, как оповестило «Шахматное обозрение», решило устроить III Всероссийский турнир. В этом тур-нире, проведенном в Киеве в 1903 году, Степан Михайлович Уже выступал как представитель Пермской губернии. [Шахматы: Энциклопед. словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Сов.энциклопедия, 1990. — с. 576-577]
Оторванность от шахматных центров дала о себе знать. Он поделил со своими десятью с половиной очками VII-VIII места. При 19 участниках турнира такой результат нельзя было расценивать как неуспех, тем более, что в активе уральца были яркие победы над известными мастерами Сальве, Шифферсом и другими. Для участия в турнирах такой значимости требовалась, разумеется, соответствующая подготовка, а дирекция же прииска не поощряла молодого инженера в его занятиях шахматами. Более того, ему дали понять, что его могут уволить, если не прекратятся поездки на турниры.
Но любовь к шахматам побеждала все. На свой страх и риск Степан Михайлович, получив приглашение, решился принять участие в IV Всероссийском турнире, который открывался накануне Нового 1906 года. Желание выступать требовало не только шахматных расчетов. Оргкомитеты того времени не считали возможным оплачивать проезд и проживание участников. Нередко требовался еще и вступительный взнос.
К 21 декабря 1905 года, когда проводилась жеребьевка для определения порядковых номеров, в Петербург съехались почти все участники. Под сомнением оставалось лишь включение в турнир представителя Пермской губернии, но на следующий день прибыл и он, получив 17-й номер.
В первом туре Степан Михайлович Левитский был свободен от игры, но очевидно, адаптироваться к новой обегановке ему еще не вполне удалось. А потому старт, начавшийся для Левитского в ситуации «с корабля на бал», был неудачен: во втором туре уралец проиграл Чигорину. Лишь в третьем туре, встретившись с будущим победителем турнира Георгием Сальве, он смог добиться ничейного результата. Не очень престижное 11-е место, занятое Левитским в этом соревновании, разочаровало уральского шахматиста и даже на какой-то период вселило убеждение о тщетности попыток делить свое время между работой, семьей и шахматами. Дома он читал шахматные книги, занимался и композицией, долгое время не помышляя пока о большем.
У В.Панова, автора книги о Михаиле Ивановиче Чигорине «Рыцарь бедный», есть характерное замечание о самобытном уральском шахматисте, которого подавляла нужда и работа в глухом медвежьем углу. Но о нем помнили, и в 1909 году Степан Левитский получил приглашение на I Всероссийский турнир любителей. Он отказался от игры, а позднее узнал, что открытием турнира стал шестнадцатилетний Александр Алехин, завоевавший звание мастера и первый приз.
Как представителю отдаленной губернии, Левитскому прислали приглашение на II Всероссийский турнир любителей, который проходил в 1911 году в Петербурге и собрал 40 шахматистов из 18 городов.
Участники были разбиты на две группы. Памятуя о прежних выступлениях уральца, его включили в сильнейшую. Надежды, правда, возлагались не на него, а больше на столичных шахматистов, которые считались наиболее вероятными соискателями призов и мастерского звания.
В программе турнира указывалось, что до начала игры каждый участник должен внести 10 рублей, а победитель получит звание мастера и приз 300 рублей. Любопытен был регламент: туры проводились 5 раз в неделю, с шести часов вечера до десяти, а после перерыва — с 11 до часу ночи; контроль времени — 2 часа на 30 ходов и час на последующие 15 ходов. Газеты того времени громко именовали соревнование шахматным съездом.
О ходе турнирной борьбы свидетельствуют материалы личного архива С. М. Левитского, которые сохранились в Нижнетагильском краеведческом музее. Комментатор шахматного отдела одной из крупнейших русских газет «Новое время» Ю. Сосницкий сообщал 19 ноября 1911 года: «Из таблицы главного турнира видно, что первый приз и звание маэстро блестяще выиграны С.М.Левитским с 16.5 очка. Прекрасно начав турнир и выиграв в первых семи турах пять партий при двух ничьих, Левитский провел середину турнира неудачно, выиграв из шести следующих партий только две, при одной ничьей. После тринадцатого тура он стоял на втором и третьем местах и большинство считало, что шансы его на первый приз понизились до минимума. Тем эффектнее оказался конец турнира — Левитский из восьми партий выиграл все восемь, став на первое место и отбросив конкурентов на два очка. Несомненно, в Левитском мы имеем крупную шахматную силу».
Газета сообщала о чествовании в Петербургском шахматном собрании победителей соревнования, отмечая, что триумф Левитского после шестилетнего перерыва — свидетельство крупного природного дарования, которое не могли заглушить суровые условия уральской глубинки.
В «Новом времени» был опубликован крупным планом шарж И.Е.Репина по мотивам его картины «Запорожцы». У шахматного стола, потупив взгляд, стоят навытяжку сильнейшие игроки турнира — Боголюбов, Сурнин, и Флямберг. А за доской сидят Левитский и председатель столичного шахматного собрания Сабуров. Последний в явном смятении. А Степан Левитский весело бьет пудовым «рудничным» кулаком по шахматному полю. Взгляд и жест его достаточно красноречивы: «Даешь звание мастера и первый приз!». Тут же газета поместила и задорное стихотворение, посвященное победителю турнира:
«Сюда, под наш родимый кров,
На суд надменных мастеров
Ты прибыл с дальнего Урала.
Каисса здесь тебя венчала
Победным шахматным венцом.
Средь молодежи своенравной.
Едва ль тебе по силе равной,
Ты стал маэстро и отцом...»
Ко времени выступления в этом турнире, очевидно, относится и близкое знакомство Левитского с семнадцатилетним маэстро Александром Алехиным, будущим чемпионом мира. И, судя по всему, тот весьма ревниво, как победитель предшествующего турнира такого ранга, относился к триумфу Левитского и пристально изучал его партии. Через того же Ю. Сосницкого Александр Алехин обращался к Степану Михайловичу с просьбой прислать для публикации партии, сыгранные на турнирах в Бреславле и Вильно. «Не трудитесь делать примечания, — писал Сосницкий, — Алехин их сделает».
...Сообщение о сроке турнира в Бреславле и о маршруте поездки через Вятку и Москву уральский мастер получил заблаговременно. Его приятель Борис Малютин, член правления столичного шахматного клуба, обещал в письме взять на себя часть расходов, связанных с проездом, и помочь выправить заграничный паспорт. «Желал бы, чтобы ты чувствовал себя хорошо и был спокоен, ибо без этого трудно хорошо играть, последнее ведь составляет всю цель поездки... Да, кстати,
надеюсь, что костюм сохранился, если нет, советовал бы прио6рести в самом Бреславле, ибо там дешевле», — заключал адресант. Итак, шахматному триумфатору с Урала, как величали его в газетах, предстояло кроме всего позаботиться… о приобретении недорогого европейского костюма. В письме из Московского кружка, полученном Левитским, указывались адреса, где его могли принять, и согласовывались сроки сеанса одновременной игры, который должен был дать гость, чтобы возместить каким-то образом свои расходы.
В Бреславле он впервые сел за шахматную доску с такими знаменитостями, как Зигберт Тарраш, Карл Шлехтер, Рудольф Шпильман, Фрэнк Джеймс Маршал, каждый из которых был известен как победитель крупных международных турниров. В ходу был афоризм: «В чем разница между сильным и слабым игроком? Там, где для слабого все ясно, там для сильного — все тайна». И они, профессионалы, умели проникать в тайны шахматных позиций, ориентироваться в лабиринтах дебютов, вносить новинки в теорию.
Шахматы приучили Левитского к объективности. В то же время присущий ему атакующий, комбинационный стиль нередко приводил его к просчетам. Дистанцию шахматного марафона в 17 туров он не смог пройти, не спотыкаясь. Причисление к рангу европейских мастеров состоялось, но Левитский был самокритичен и честолюбив, он жаждал новой борьбы. «Не вини меня, милая, за неуспех», — писал он на Урал жене в июле 1912 года, — «игра все-таки есть игра. При моей отвычке мне трудно было одолеть людей, круглый год занимающихся исключительно ею. Кроме того, восьмичасовое сидение в помещении и духота сделали то, что в последних турах я проиграл две партии, имея выигрышные положения.
Если хочешь, чтобы я скорее вернулся, хотя и побежденный, с радостью полечу к тебе. Если же хочешь, чтобы вернулся победителем, то вели ехать в Вильно».
…Впервые в истории русских шахмат все участники двухдугового соревнования, посвященного столетию Бородинского сражения, были международными мастерами. В шахматной карьере Левитского этот турнир был, пожалуй, вершиной: в Вильно он играл уверенно, сообразуясь с требованиями позиции и психологией соперников. Ему удавались комбинации, например, в партиях с Александром Алехиным, которого он дважды заставил остановить часы. Да и в маневренной, позиционной борьбе Левитский мало в чем уступал признанному лидеру соревнования, неизменно уравновешенному и замкнутому Акибе Рубинштейну. Показательно примечание комментатора к одной из партий Левитского: «В стиле Э. Ласкера! Разменами фигур белые стараются получить позицию, заключающую зерно выигрыша. Это требует точного анализа и глубокого понимания игры».
Итоговую таблицу возглавил Рубинштейн, один из претендентов на мировую шахматную корону в начале века, на счету которого было немало побед в крупных международных турнирах. Тем убедительнее достижение Левитского, который набрал на очко меньше и завоевал третий приз, опередив А.Нимцовича, А.Алехина, Г.Левенфиша. Неудивительно, что по окончанию виленского турнира будущий чемпион мира Александр Алехин так охарактеризовал игру уральского мастера: «Крайне интересны как его преимущественно комбинационный стиль игры, так и, главным образом, вполне самобытное и трудно поддающееся определению понимание позиции. В этой самобытности и заключается, по нашему мнению, его главная сила и шанс на успех. Во всяком случае, его результат в Вильно показал, что он является одним из наиболее желательных участников самых серьезных по составу турниров».
В 1914 году готовилось отметить юбилей столичное Шахматное собрание. В игровую программу по случаю этого события входило проведение Всероссийского и международного турниров. К участию в первом приглашались петербуржце А.А.Алехин и Г.Я.Левенфиш, С.М.Левитский — от Пермской губернии и другие. Очевидно, для того, чтобы накануне получить более четкое представление о наиболее вероятном фаворите турнира, устроители юбилейных мероприятий, среди которых непоследнюю скрипку играл представитель известной на Урале и в России династии Е.П.Демидов, князь Сан-Донато, решили провести матч сильнейших мастеров Алехина и Левитского. В официальном письме на имя Левитского назывались сроки соревнования и излагались условия. Побеждал тот, кто первым наберет 7 очков.
Одно из нелепых условий, выдвинутых меценатом, финансировавшим матч, заключалось в запрете играть закрытые начала, а также испанскую партию и дебют четырех коней. Поскольку уральский мастер был поставлен перед фактом, что Алехин уже принял эти условия, ему, дабы не вызывать упрека в амбициозности, не оставалось ничего другого, как согласиться. Мнение же шахматной общественности вполне определенно было высказано в журнале «Шахматный вестник» (№ 5 1913): «Нам непонятны эти ограничения. Стеснять играющего в выборе дебюта — это значит лишить его возможности показать весь свой шахматный облик».
Иными словами, при таком подходе к матчу требовалась кропотливая подготовка, для которой у Левитского не было ни условий, ни времени. О предпочтительном для столичного мастера режиме, создаваемом устроителями соревнования, свидетельствует также и письменная просьба к Левитскому перенести игру на часы, наиболее удобные для Алехина, который был в ту пору студентом училища Правоведения.
Бюллетень столичного шахматного собрания под крупным заголовком «Матч Алехин — Левитский» подробно освещал ход напряженной борьбы. Удача сопутствовала Алехину с самого начала. Должно быть, он был гораздо лучше своего соперника подготовлен к матчу, и его победа со счетом 7:3 отразила сложившееся соотношение сил.
Будущий чемпион мира проявил себя мастером анализа при оценке итогов игры. В примечаниях к партиям, которые публиковались в печати, он объяснял большинство своих побед не столько всесторонним игровым превосходством, сколько просчетами партнера. Поставив, например, два вопросительных знака к ошибочному ходу белых (Левитский) в третьей партии, Алехин заметил: «По-видимому, следствие какой-то галлюцинации. Белым почти до самого конца казалось, что у них выигрышный эндшпиль, и партия, вероятно, окончилась бы победой белых, хотя предстояла еще долгая и упорная борьба».
Действительно, Левитский в ряде поединков получал превосходные позиции, но затем допускал явные промахи, после которых соперник набирал очки. Ни одна из партий не завершилась мирным результатом. Реванш Алехина за свои прежние турнирные поражения был вполне убедителен. Неудачу в поединке с более молодым соперником Степан Михайлович переживал особенно тяжело. Он еще совершал гастрольные поездки в Вятку, Вологду и Рязань, выступал там с сеансами одновременной игры, но то было уже эхом прежних спортивных успехов. В судьбе его оправдалось, пожалуй, даже в драматической форме, суждение гроссмейстера Рихарда Рети о глубоком психологизме шахматной борьбы, трудно преодолеваемых последствиях: «Это обостренная умственная борьба в присутствии зрителей, в назначенные часы и с ограниченным временем, когда от каждого хода зависит репутация мастера. Каждый промах, каждая проигранная партия вызывает у большинства нервный упадок сил».
Свое последнее соревнование — Всероссийский турнир мастеров, посвященный юбилею столичного шахматного клуба, Левитский провел вяло и остался во второй половине турнирной таблицы. В 1923 году он еще раз приехал в Петербург, чтобы выступить в чемпионате РСФСР, но играть из-за болезни не смог.
Степан Михайлович как бы передал эстафету и свой опыт встреч с зарубежными мастерами Александру Алехину, и тот уже в 1914 году на международном турнире вышел на третье место — после Ласкера и Капабланки. Данью уважения С.М.Левитскому, сопернику по турнирной и матчевой борьбе, стала поездка на Урал молодого чемпиона России Александра Алехина, для которого наш край перестал быть отдаленной шахматной провинцией. В начале шахматной карьеры Левитского, после успешного выступления Степана Михайловича в первом чемпионате России, Чигорин назвал своего ученика «надеждой Российских шахмат». Конечно, реализовать эти надежды Левитскому в полной мере не удалось. Но проживший более двадцати лет на далеком прииске первый уральский мастер все же оставил заметный след в истории российских шахмат.
