Книги >
ЗАВЕЩАНИЕ
Завещание: Сборник / Сост. Ю.А. Дорохов, В.Н. Черных. – Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1989. – 256 с. Тираж 50000 экз.
На переплете использованы репродукции картин художника Петра Белова: «Песочные часы» и «Проталина. М. Булгаков»
Первая книга в цикле «Уральские мемуары» включает в себя воспоминания наших земляков, ставших жертвами культа личности Сталина. Эти безыскусственные рассказы людей, прошедших все круги лагерного ада, обращены к нашим современникам, к тем, кто должен извлечь уроки из истории.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие редактора (Юрий Дорохов)
Касым АЗНАБАЕВ. «Все выдержал… и в народ свой верю»
Татьяна ЧУСОВИТИНА. О пережитом
ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
Эта книга открывает новый для нашего издательства цикл «Уральские мемуары». Для начала хочется сказать несколько слов о причинах и целях его появления.
Думаю, что сама потребность в такого рода документальной литературе рождена нашим временем перестройки и гласности. Десятилетия культа личности и застоя накопили в нас такую жажду правды о нашей истории, о том времени, которое пережили поколения советских людей, что жажда эта кажется неутолимой. Мы читаем все новые и новые публикации в газетах и журналах, нам порой кажется, что мы уже пресытились теми событиями, судьбами и фактами, которые раньше тщательно скрывали от нас. «Все, больше не могу об этом читать, устал! Хочется отвлечься на что-то более легкое, меньше терзающее душу...» — сколько раз уже говорили это мы себе и своим друзьям? Но вот приходит очередной номер газеты или журнала, и в нем опять новый материал о временах Сталина или Хрущева, о совсем еще близком нам брежневском безвременье, и мы опять углубляемся в это мучительное чтение, опять погружаемся в пучину извращенной психологии Сталина, опять подсчитываем победы и ошибки Хрущева, опять убеждаемся в ничтожности и демагогической беспринципности Брежнева и его окружения. Почему мы с таким вниманием (пусть иногда и брезгливым) читаем все эти материалы? Отвечая на этот вопрос, рискну сказать: потому что каждый из нас в глубине души чувствует свою причастность к тому, о чем они повествуют. Мы охотно и с гордостью рассказываем сегодня о тех случаях, когда пытались (пусть в мелочах) выражать свое негативное отношение к происходящему в стране, и старательно забываем (даже для себя) те времена, когда плыли по течению, когда даже одним своим молчанием способствовали репрессиям и авантюрам, карьеризму и корыстолюбию, бюрократизму и замазыванию «отдельных, еще встречающихся» недостатков. Понимаю всю категоричность этого заявления, охотно признаю существование людей, которые могут не обвинять себя столь жестоко, но думаю, что таких среди нас меньшинство, иначе не произошло бы того, что мы видим сегодня: кризис экономики, падение нравственности, девальвация политических идеалов. И для того чтобы уяснить для себя истоки всех этих явлений, мы снова и снова обращаемся к нашей давней и совсем еще близкой истории, заново переживаем свою жизнь. Ведь и в ней в большей или меньшей степени нашли свое проявление счастливые и горькие, радостные и трагические события, которые пережила наша страна. Каждый из нас — во многом продукт той эпохи, в которой мы живем, а значит, и по судьбе каждого из нас можно судить об этой эпохе. Вот почему мы решили в период всеобщего интереса к истории обратиться к человеческим документам, к воспоминаниям уральцев о том, что они пережили. Ведь в этих мемуарах мы можем увидеть не только события, которыми жила вся страна, но и оценку этих событий отдельными людьми; мы можем рассмотреть те детали человеческих судеб, из которых и складывается мозаичная картина общей истории.
Мемуары всегда были частью мировой литературы. А может быть, от них она и произошла? Ведь неистребимое желание рассказать людям о пережитом было, наверное, еще и до появления письменности. Мы знаем прекрасные образцы мемуаристики, которые позволяют нам и сегодня вместе с авторами заново пережить их судьбы, явственно ощутить сам воздух той или иной эпохи. Существуют замечательные воспоминания, относящиеся и к советской истории. Особенно богата такими человеческими документами, на мой взгляд, библиотека, в которой можно было бы собрать все книги, рассказывающие о Великой Отечественной войне. Но мы прекрасно знаем, что и для авторов самых честных, самых искренних мемуаров всегда существовали рамки: вот об этом писать можно, об этом нежелательно, а это лучше всего просто забыть. За примерами далеко ходить не буду: всего-то 5—6 лет прошло с тех пор, когда самому, как редактору, приходилось с великими муками убирать из рукописей даже самые краткие объяснения, почему это жизнь очень многих героев революции и гражданской войны с удивительным постоянством заканчивалась в роковые 1937—1938 годы. И зависело это, к сожалению, не от моей трусости или смелости: не убрал бы я — вычеркнул бы кто-то другой... Кстати, если уж мы заглянули с читателем на издательскую кухню, то могу совершенно искренне сказать, что при подготовке к печати этой книги, может быть, впервые за многие годы не приходилось мне вспоминать о каких бы то ни было «табу». Все редактирование ограничилось только грамматической и стилистической правкой, да и ту старался я делать осторожно: очень хотелось сохранить исторические документы во всей их подлинности. Надеюсь, что так будет и во всех последующих книгах цикла.
А сейчас — о самой первой из них. Здесь собрали мы воспоминания, публиковавшиеся в журналах «Урал» и «Уральский следопыт» в самое последнее время. Это записки людей, прошедших по всем кругам ада сталинских лагерей. В каких-то особых комментариях мемуары, на мой взгляд, не нуждаются. Думаю, что читатель и сам проникнется глубоким сочувствием к их авторам-героям, сам изумится той жизнестойкости, которую проявили они в своих долголетних муках, сам убедится в том, что такие человеческие документы должны прочитать все наши современники, и особенно молодые.
Мы дали этой книге обязывающее заглавие — «Завещание». Думаю, что оно точно отражает не только содержание, форму, но и сами обстоятельства, в которых родились эти мемуары. Обращаю внимание читателей на то, что воспоминания писались их авторами без всякой надежды на скорую публикацию. Пережитое так неумолимо сжимало их душу и сердце, что хоть перед смертью им страстно хотелось высказать все наболевшее своим близким: детям и внукам. «Духовное» — так называли в прошлом свое завещание наши предки. Не всегда в нем шла речь о духовных ценностях, чаще о материальных. Это «Завещание» гораздо ближе по своему содержанию к тому, старому, названию. И конечно, написано оно вовсе не для того, чтобы вызвать простое сочувствие. Главное — чтобы не повторилось то, что пережили эти люди. Представьте себе, с какими чувствами смотрели они на постепенную реанимацию авторитета Сталина, на все эти портреты за стеклами машин, на якобы объективные фильмы и телепередачи. Еще и сейчас, судя по всесоюзным опросам, довольно много людей тоскуют по сталинскому порядку и всеобщей духовной подстриженности. Пусть и они прочитают о том, какой ценой достигался этот «порядок».
Нет, этот путь нам уже заказан. Нам надо искать свою дорогу. Пусть мы будем при этом ошибаться, петлять, но нам ни в коем случае нельзя сворачивать на просеку, прорубленную сталинским топором: она ведет в пропасть. И чтобы подавить в себе гаденькое желание вступить на эту просеку, мы должны еще и еще раз, не отводя трусливо глаза, всматриваться в нашу историю, как бы горько и тяжело это ни было. Дело здесь не только и не столько в разоблачении ошибок и преступлений Сталина, его окружения и его последователей. Дело в том, чтобы горьким лекарством истории каждому из нас вытравить из себя раба, вытравить те метастазы культа личности, с которыми мы свыклись и которые даже не замечаем в собственном сознании.
Юрий ДОРОХОВ
